Ладно жили, ничего не скажешь, да только с той поры воды немало утекло. Давно уже пахарь не долго протянет без разора да холопского ярма, коли княжья дружина не заступится. Князь же теперь, хоть поболее чести имеет, и всё одно, едва ли ни на каждый шаг, будто дитя неразумное, у старейшин согласия испрашивает. А, много ли те толкового присоветуют?! Речи иной бабы, что с заморским купцом из-за бус торгуется, и то разумом побогаче будут.

Коли стать всем сварожичам едиными под одним князем, то новый уклад потребен, новый обычай, где среди людей первые - воеводы да гридни княжьи, а среди Богов - Перун[100].

Конечно, и князю без мудрого совета не обойтись. Ну, так на то и есть Перуновы волхвы. Кому как не им и присоветовать и направить - чай княжьему Богу служат.

А, старейшины... Те пусть решают когда пахарю зерно в землю кидать. Тут уж их воля.

Замысел всем хорош был, да проведали о нём Влесовы до срока. И как только исхитрились?! Раскудахтались будто куры, что хорька почуяли. Эх, кабы успеть прежде своего князя в Киеве посадить, то и пусть бы квохтали, а так переполошили собратьев не ко времени.

Богумир поотстал, покуда ступали узкими переулками, но как вышли на просторную улицу, что прямиком вела к городским воротам, вновь нагнал Древослава, и зашагав с ним вровень, молвил:

– Тревожусь я. Сумеем ли сговориться? Виданное ли дело - раздор меж волхвами!

– Раздор?!- махнул рукою Древослав.-И прежде ладу не было. А сговориться, чаю, сумеем. Нынче от греческих попов, что к Ольгину двору повадились, не нам одним, но всем угроза. На то и упирать станем. К тому ж, верховодство Влесовых не всем по нраву. Мы же всякому Богу по чести воздадим.

– А Велесу?

– И ему. Пускай его волхвы на коровье вымя да на куриную гузку наговаривают. Чтобы молоко доилось и яйца неслись. За то им и честь. Лишь бы в княжьи дела не лезли!

Богумир, не сдержавшись, улыбнулся таким словам, но всё ж спросил:

– А признают ли Мала Киевским князем?

– Не признают, так стерпят. Олега ж терпели, хоть тот и вовсе нурман.

– Терпели,-согласился Богумир, но тут же и добавил.-Покуда не извели. Хоть все молчат, но каждому ведомо, что ехидна ядовитая - Влесовых рук дело.

– Сам виноват,-пожал плечами Древослав.-Кабы нас приблизил, глядишь и уберегли бы от аспида. С Малом такого уж не допустим.

Меж тем, за речами да думами и не заметили, как дошагали до городских ворот. Те, даром что за Ужом-рекою ворог стоит, оказались приоткрытыми. Не настежь, конечно, а так, чтобы пеший в одиночку прошёл.

Земля по ту сторону тына на два полёта стрелы проглядывается - тайно не подберёшься, а за воротами двое ополченцев стражу несут.

Воин, что опираясь на рогатину стоял у ворот внутри, со стороны города, издали завидев волхвов, крикнул что-то. На его крик из надвратной башни вышел ещё один ополченец - по летам да повадкам должно быть десятник. Древослав приметил, что оба стража при оружии, и бронь, невзирая на полуденную пору, не сымали.

Оно конечно, бронзовые нагрудники, кожаные шеломы да наручи - не то что железные шишаки да кольчуги, как у дружинников. Но, всё одно жарко.

Древослав оглядел цепким взором врата.

Малый брус, каким они запирались ночью в мирное лето, был сдвинут в сторону, однако оставался в железных скобах - при нужде быстро на место вернёшь. Два других бруса, тяжёлых и длинных, что накрепко запирали обитые бронзой дубовые створы, стояли рядом, прислонённые к стене. Тут же лежали завострённые с одного конца, в пол обхвата толщиною, брёвна - подпирать ворота, коли ворог, идя на приступ, зачнёт ломить их тараном. Всё ладно, всё под рукою.

Древослав постарался наперёд запомнить радивого десятника, да при случае, замолвить за него слово Ставру-воеводе, а то и самому князю.

Десятник волхва, понятно, признал, но донимать вопросами божьего слугу не начал. Вместо того сам поклонился, да ещё и нерасторопному ополченцу отвесил затрещину - мол не глазей, рот открывши, а кланяйся, дурень.

Волхвы речей вести тоже не стали. Кивнули в ответ и миновав ворота спустились извилистою, будто юркая змейка, дорогой с земляного вала.

До леса, что виднелся вдалеке, надо было прошагать чистым полем. Ежели в лесу притаился дозор киевлян, уж верно заметят. Недругам очи отвести потруднее, чем своим. Худо, что Уветич притомился, ну да втроём-то уж как-нибудь сдюжат.

Древослав, не дав собратьям времени на роздых, пошёл скорым шагом впереди. Спутники его поспешили следом.

ГЛАВА VI

Ярило успел едва только подрумянить чёрное, будто мокрые уголья небо, а вереница охотников уже спустилась с холма, на каком раскинулся киевский стан. Тут, в низине, ветер стихал, и наползавший с речки туман, цепляясь за кочки, лишь колыхался от лёгкого дыхания Стрибога.