Тарзан чуть не зарычал от злости. Неспособность к языкам была его слабым местом, его вавва, и полковник позволил себе уколоть его — да что там, ткнуть мордой — именно в это.

Выбора, однако, не было. Настояв на серьёзном разговоре, Тарзан должен был показать собеседнику, что он его достоин. Серьёзные темы и претензии и в самом деле полагалось обсуждать по-людски. Полковник был в своём праве.

Ба'аним - лихорадочно вспоминал Тарзан, нервно прихватив верхнюю губу клыками, — ба'аним. Вещь или дело, определение которого приводится после. Отлично, что там после? Оль — слово со множеством значений. Словарное — «ты должен знать» или «ты должен принять». Ну, допустим — поскольку более конкретно полковник высказаться не пожелал. Ладно. Зато последнее слово более чем понятное. И очень неприятное. Если бы Барсуков сказал х'ани — было бы как-то спокойнее.

— Миколь ув'Тарзан шермах машер, — сказал полковник.

— Га'виалли шем Барсуков сина Тарзан эмет цобгалах, — вождь нахнахов сконструировал, наконец, фразу-уродину, надеясь, что дальше пойдёт легче.

Раздался неприятный звук — нечто среднее между кашлем и тем особенным звуком, с каким палка ударяет по живому мясу. Так смеялся полковник Барсуков.

— Эмет цобгалах! — повторил он с удовольствием. — Ба тфитоль.

Тарзан в который уж раз отметил аккуратность полковника. Он не сказал, что ему самому смешно, и не употребил оскорбительного тфиталь, подразумевающее сознательное глумление. Он всего лишь заметил, что это смешно. Хотя, с другой стороны, полковник его всё-таки понял.

— Тарзан героль га'виалли, — начал Тарзан с обычной халвы. — Тарзан баналь домен ув'га'ллаха сина гавиалли эмаль Ханаан.

Шерстяной невольно подумал про себя, что слово эбаль тут было бы уместнее — но благоразумно придержал язык.

— Тмолль. Л'оль зай эрув сина га'виалли цагаль шем'Алом, — строго заметил полковник.

Этот наезд Тарзан решил пропустить мимо ушей — и пропустил, хотя слово тмолль по отношению к себе его покоробило.

— Анг'— начал вождь шерстяных, внутренне холодая: он прекрасно понимал, что всё, сказанное перед этим словом, не считается.

— Тарзан цо'пешим [81] , — он специально употребил это не вполне определённое словцо, усилив его ещё более двусмысленной конструкцией, — Тарзан оль яли эв га'виалли. Ло арка, — он ограничился обрубком фразы, поскольку надеялся, что слова «без посредника» будут понятны и так.

И тут он опять почувствовал — не увидел, а именно почувствовал — взгляд полковника Барсукова. Взгляд, которого бы он точно не выдержал, если бы не лежал, замотанный марлей.

— Барсуков, — сказал, наконец полковник, — арэт арка. Барсуков каголь Аур'Аркона [82] .

— С-с-скобейда, — еле слышно выдохнул Тарзан.

Сомневаться в словах полковника не приходилось. Во-первых, полковник не имел привычки лгать. Во-вторых, у него не было никаких причин для этого — зато скрывать своё истинное достоинство и дальше имелось достаточно резонов. В-третьих… в-третьих, теперь нужно было подумать о себе.

Вождь нахнахов почувствовал, как прилила кровь к голове. Он до последнего момента исходил из того, что так называемое вещание — это серьёзный, но частный проект. Который, может быть, опекается… — он даже мысленно избежал опасного слова, — но не является сферой их прямых интересов. Но если это не так… В этом случае проблематичной становилась не только дальнейшая судьба Тарзана, но и всего домена в целом.

— Не суетись, — великодушно сказал полковник. — Ты не знал, ах'иль л'оль. Ба им ко'шерк.

Тарзан несколько успокоился.

— Прошу простить меня, старший, — сказал он по-русски. — Я был слеп и не видел.

— Я уже дал понять, что простил, — полковник, похоже, слегка рассердился. — А не видишь ты прежде всего собственных интересов. Теперь я не могу даже делать вид, что тебе служу. Поищи нового руководителя по связям с общественностью.

— Но я могу обратиться к вам хотя бы сейчас, — сказал Тарзан.

— Я тебя уже слушал, — заметил полковник. — Но можешь попробовать ещё раз. Анг'аль. Аль ув'Тарзан, И можешь больше не терзать мои уши своим галах муркон, — он усмехнулся.

— Тарзан не смеет рядиться с великими, — попробовал было шерстяной обычную халву.

— В последнее время ты только этим и занимаешься, — прервал его полковник. — Не тяни время. Что тебя беспокоит?

— Ха» н пешим ха» ба, — это Тарзан специально сказал по-людски. — И я тоже пекусь о своём народе. Он плохой, этот народ. И его все ненавидят. Но другого у меня нет. Мы вам понадобились, вы помогли. Но я всё чаще думаю: что с нами будет, когда мы перестанем быть нужны. И если га» виалли решат, что…

— Барсуков даль Тарзан анг'Барсуков ло бильлэт Тарзан, — прервал его полковник. — Боюсь, на этом наше общение придётся завершить.

— Подождите. Вы же что-то хотели сказать, — попросил Тарзан. — Про наши проблемы.

— Ах да. Проблемы. Пожалуй, тебе стоит об этом знать. Ты в курсе, что вблизи вашей территории движется тораборская разведывательно-диверсионная группа, состоящая из паранормов? Ах да, Мага докладывал.

— Они очень старательно показывали, что не хотят нас беспокоить, — ответил Тарзан.