– А то, что я дважды здесь засветилась. В Базеле и Женеве с Халидом и тем покойным сионистом, а потом в Цюрихе с Карлосом. Так может мне вообще переехать в Вену для большей надежности?

Устав с ней спорить, Родерик только и сказал:

– Я тебя уверяю, в Шлирене ты в безопасности. Никто тебя не ищет, никто не знает, кто ты, потому что в последние два года ты грамотно не светилась. Ты профессионал, Алекс, нам за это платят достойные гонорары, на которые мы может позволить себе и Швейцарию, а если ещё хорошо поработаем, то и Монако.

Алекс его мечтания не разделяла.

– Лучше поеду я.

– Куда?

– От тебя подальше в Шлирен. Будет работа, скажешь, не будет - тогда не беспокой.

– Да ладно тебе, - ободряюще произнёс он.
– Задержись немного. Это же Париж. Лучше отдохнём, сходим по девочкам, а?

Алекс смерила его хмурым взглядом и спросила о том, что её интересовало с тех самых пор, как он стал её блад-дилером:

– Я надеюсь, ты не пользуешь этих девочек, перед тем как прислать ко мне?

– За кого ты меня принимаешь?
– изобразил Родерик самый невинный вид, какой мог принять, - разумеется, я делаю это после.

– Скотина ты, Рори.
– беззлобно, скорее, со скукой в голосе заметила Алекс.
– И пить тебе надо меньше.

– Я снимаю стресс. У нас с тобой очень нервная работа. Не хочешь больше девочек, сходим в более широкопрофильное заведение, снимем тебе мальчика. Что скажешь?

– Мальчика?
– апатично повторила она.
– И что мне с ним делать?

– Ну, ты даёшь. Тебе виднее, что делать с мальчиками.

Алекс только равнодушно вздохнула:

– Я давно похоронила второго мужа, уже и не помню, что с кем делать и для чего.

– Ну, если всё так запущено, - протянул Родерик, скабрезно улыбнувшись - я готов оказать свои услуги.

– Да иди ты.

– Тогда откуда эта хандра?

– Мне противопоказано безделье, если ты ещё не понял.

Родерик только раздражённо вздохнул.

– Вот что ты за человек? После Вены ты получила такие деньги. И что ты с ними сделала? Нет, ты мне скажи, что.

– Я плачу ими за квартиру.

– А ещё?

– Ещё купила машину, чтобы ездить в Париж.

– Развалюху ты купила, а не машину. Могла бы найти куда лучше. Квартиру тебе оплачивает управление, так что не надо прибедняться. Может, ты копишь на что-то?

– На что?

– Откуда я знаю, я просто хочу понять, что ты делаешь с деньгами.

– Храню на счёте.

– И все?

– И все.

Родерик только ухмыльнулся, как будто вёл беседу с блаженной:

– Это запущенный случай. Ты же не умеешь жить себе в удовольствие.

– Не умею, - охотно призналась Алекс.

– Может, хочешь переехать на историческую родину? Оттого все эти разговоры про Вену, Цюрих и прочее? Если хочешь, только скажи, управление тебе подыщет хорошую квартиру, где-нибудь в Штутгарте.

– Ты совсем дурак?
– почти испуганно вопросила Алекс.

– А что не так?- не понял он.

– Два месяца назад в тамошней тюрьме убили троих красноармейцев, и ты мне предлагаешь ехать в страну, где царит полицейский террор?

– Ну, на счёт террора ты сильно загнула. Это Фракции Красной Армии были дикими неприкормленными террористами. За это и сели.

– А умерли тоже за это? Рори, я знаю, что те красноармейцы были фанатиками-революционерами по складу ума, а значит, не вполне душевноздоровыми и общественно опасными. Но это не повод без суда и следствия убивать людей ночью в тюрьме, а потом говорить, что один заключенный, чтобы подставить надзирателей, пару раз пальнул по стенам, чтобы изобразить следы борьбы, сам разбросал гильзы, а потом сам застрелил себя в затылок. Рори, ты как представляешь себе самоубийство стрельбой в затылок, да ещё с расстояния тридцать сантиметров? На кой чёрт такие выверты? Не бывает у людей таких длинных и гибких рук. Другая, говорят, ударила сама себя в грудь ножом четыре раза. Это что такое? Откуда в одиночных камерах, где каждый день обыск, может затесаться пистолет с ножом? На кого рассчитана такая наглая ложь?

– Слушай, - попытался успокоить её Родерик, - ты же умная девочка. Да Баадера, Энслил и Распе убили, но ты же должна понимать почему. Накануне палестинцы угнали самолет и в обмен на девяносто одного заложника потребовали освободить четырех красноармейцев. Заложников в Могадишо освободили, а красноармейцев убили, чтоб никому больше в голову не приходило угонять самолеты из-за уголовников.

Алекс не верила своим ушам:

– А я ведь, такой же уголовник, как и они, - сообщила она Родерику, - только с другой политической программой.