Не прошло и месяца, как в конгрегации по делам духовенства произошли кадровые изменения. Монсеньор Ройбер поднялся на одну ступеньку выше, став секретарём конгрегации, а на его прежнюю должность заместителя автоматически перешел отец Матео. Успев почувствовать хоть слабый, но вкус власти, первым делом он записался на приём к епископу Ортинскому.

То, что Марцинкус был крайне не рад видеть его после шести лет с момента их последней беседы, было понятно ещё до встречи. Епископ курил в своём рабочем кабинете, а легкий ветерок из открытого окна едва заметно колебал края отодвинутой занавески. Холодный взгляд светлых глаз епископа Марцинкуса не предвещал ничего хорошего в самом начале разговора.

– Я здесь в связи с запросом ревизионной комиссии Банка Италии, - сразу же заявил отец Матео, не сводя с епископа чёрных глаз.

Уж что-что, а волю Марцинкуса его взгляд никогда не парализовывал, и уж точно не пугал. Рассчитывать приходилось только на факты, которые придётся озвучить.

– С каких пор Ватикан стал подчиняться итальянским властям?
– поинтересовался епископ.

– Наверное, с тех самых, как подозрения светских властей стали кидать тень на весь Святой Престол. Развеять их для Ватикана теперь вопрос чести.

– И развевать их будет конгрегация по делам духовенства?
– со скепсисом в голосе поинтересовался Марцинкус.

– Раз конгрегация помимо вопросов апостольства и компетенции духовенства вынуждена заниматься ещё и вопросами церковного имущества, а Институт религиозных дел выведен из юрисдикции префектуры экономических дел, то да, отвечать на запрос Банка Италии придётся нам.

– Я слышал вы пошли на повышение, - неожиданно произнёс епископ Марцинкус, ибо отец Матео и подумать не мог, что тот следит за перестановками в конгрегациях и, тем более, интересуется его карьерой в курии.
– Что же вы, ещё не обзавелись личным секретарем? Могли бы прислать ко мне его для беседы.

– Не имею обыкновения перекладывать на других свои обязанности, тем более, если выполнять их самому мне только в радость.

– Рискуете стать трудоголиком, - заметил епископ и, затянувшись, потушил сигарету.
– Так с чем вы ко мне пришли?

Наконец, подойдя к сути дела, отец Матео решил ступать на эту дорожку медленными шажками.

– Есть ли у ИРД акции лихтенштейнских компаний?

– Да, пожалуй.

– Лихтенштейнская компания "Теклефин" принадлежит ИРД?

– Да.

– А "Импрафин" тоже принадлежит ИРД?

– Да, - продолжал монотонно отвечать епископ.

– Известно ли вам что "Теклефину" и "Импрафину" принадлежат акции миланской компании "Супрафин?

– Да, известно, - с едва заметным раздражением подтвердил Марцинкус.

– Стало быть "Супрафин" принадлежит ИРД?

– Чисто технически, да.

– А практически?
– поймал его на слове отец Матео.
– Кто распоряжается этой компанией и её действиями?

– Я не понимаю, к чему эти запутанные вопросы?

– Подождите, всему своё время. Известна ли вам причина, почему "Супрафин" в последние четыре года исправно приобретает акции миланского Банка Амвросия?

– Вы ведь, не экономист, отец Матео, вряд ли я смогу объяснить вам все тонкости банковского дела и игры на бирже. Поймите, - снисходительно улыбнулся епископ Ортинский, - нельзя управлять церковными финансами посредством лишь "Аве Мария".

Как помнил отец Матео, в начале своей банковской карьеры епископ скромно заявлял, что ничего в банковском деле не понимает. Видимо за девять лет он ухитрился постичь все азы и тонкости своего ремесла, раз теперь с умным видом укоряет отца Матео за дилетантизм.

– Может, тогда соблаговолите объяснить, зачем ИРД через "Супрафин" покупает теряющие в цене акции Банка Амвросия, если сам ИРД напрямую владеет шестнадцатью процентами из них?

– С чего вы решили, что ИРД чем-то владеет?
– недовольно вопросил Марцинкус.

– С того, что четыре года назад ваш заместитель синьор Меннини признался мне в этом лично. Кстати, как обстоят его дела с правосудием? Я слышал, после краха Синдоны, он находится под следствием.

Но Марцинкус и не думал реагировать на прозрачный намёк, а предпочел пойти в атаку:

– Я все ещё не понимаю, к чему вы ведёте. Пожалуйста, не отнимайте моё рабочее время, спрашивайте прямо и без виляний.

– Хорошо, как вам будет угодно. Поясните мне такую странную вещь, зачем ИРД держать у себя шестнадцать процентов акций, постоянно теряющих в цене и при этом покупать ещё пятнадцать процентов через стороннюю компанию?

– Я ещё раз вам говорю, это тонкости ведения бизнеса, невозможно так просто объяснить их неподготовленному человеку.

– Хорошо, - устало вздохнул отец Матео, - тогда я спрошу снова. Вы уверены, что "Супрафин" принадлежит ИРД?