– На вашем месте, мисс Харвуд, я бы не стала слепо доверять Маленькому Народу, - резко произнесла мисс Хэвишем.
– Это очень ненадежные друзья, поверьте!

– Я знаю, каковы фэйри, - снова улыбнулась Эмили, - и не теряю бдительности. Но у меня есть друзья и защитники, так что бояться нечего...

***

Радость и гордость переполняли душу, словно пузырящийся эль. Она - Избранная! Ее признали достойной при жизни сойти туда, куда даже самые славные попадают лишь после смерти! Спускаясь по приставной лестнице, она с трудом сдерживала торжествующую улыбку.

Но, как ни странно, внизу, во влажной темноте, пропитанной запахом земли, она почти сразу ощутила, что восторг от приобщения к неведомому куда-то исчез. Святое место представлялось ей совершенно иным. А это не храм, а просто... просто яма! Нет здесь ничего таинственного и волшебного!

Дрожа от собственного святотатства, она замедлила шаги, боясь, что другие девушки и наставница заметят ее дурные мысли.

Она стояла и смотрела, как остальные уходят вперед, унося с собой факелы. Голоса понемногу стихали, вокруг становилось все темнее. Один из последних отблесков огня осветил боковой ход, скрывающийся во мраке.

'А ведь они неправильно идут, - подумала она с улыбкой.
– Туда идти не надо, а надо вот сюда...'

Она решительно направилась к боковому ходу, не испытывая ни тени сомнения в верности собственного выбора. Нагнулась, чтобы пройти в отверстие, и начала свой собственный путь во тьме...

***

В первый миг Филлис снова не поняла, где находится. Подземный храм был таким явственным, как и ощущение уверенности в собственной правоте!

Впрочем, морок рассеялся быстро. Оглянувшись, Филлис узнала уже хорошо знакомую спальню в 'Приюте фэйри'.

Днем они ездили в Долину Курганов, и благопаолучно вернулись. В урочное время разошлись по спальненям, а потом приснился этот странный сон, вот и все...

Чтобы окончательно стряхнуть наваждение, Филлис подошла к окну - и замерла. По саду двигалась женская фигура - белое пятно в непроглядной ночи. Неужели опять мисс Хэвишем?!.

Но, прищурившись, Филлис поняла - нет! На этот раз по саду куда-то шла Эмили Харвуд, мечтавшая переселиться в Долину Курганов...

Дрожа от страха, Филлис накинула плащ, схватила подсвечник и бросилась к двери, даже не подумав об опасностях, которые могут подстерегать снаружи.

***

Светлая одежда Эмили была хорошо заметна в темноте. Филлис увидела, как подруга скрылась в беседке в дальнем конце сада.

Когда Филлис, стараясь ступать потише, приблизилась к беседке, то в первый миг испытала жуткое потрясение, решив, что Эмили говорит с Мэтью Хэвишемом. Впрочем, голос оказался хоть и знакомый, но все же другой. Филлис узнала холодноватые интонации:

– Твои родители совершенно правы. Чувства нужно проверить, особенно если дочь знаменитого художника считает, что влюбилась в обыкновенного сельского сквайра.

– Ты необыкновенный, Алан!
– негромко сказала Эмили, и Филлис показалось, что в голосе подруги бушует пламя.
– Ты единственный и неповторимый, совершенно удивительный! Я люблю тебя и буду любить всегда, даже после смерти!

– Я тоже...
– ответил он с заминкой, - люблю тебя. Когда увидел тебя в Лондоне - подумал: ты не человек, а фэйри из сказок. Совершенно потерял голову. Когда тебя нет рядом, я сам не свой...

– Любимый!..
– Эмили бросилась к нему.
– Я без тебя не могу! Не знаю, как вынесу разлуку, нам ведь скоро возвращаться в пансион...

Эмили и Фентон обнялись и зашептались. Потом он спросил странным срывающимся голосом:

– Ты уверена?

Эмили что-то горячо зашептала в ответ.

Филлис сжала руки в кулаки и прикусила губу, глядя, как Фентон раскрыл полы халата Эмили и сбросил его на пол, поднял подол рубашки и медленно снял ее, обнажая ноги, а затем живот и грудь.

***

Филлис не помнила, как вернулась к себе. Но даже когда она оказалась в кровати, перед глазами стояло шокирующее и непонятное, чему только что стала свидетельницей. Это было отвратительно! Филлис не понимала, зачем два человека в здравом уме проделывали это друг с другом. Она слышала, как девушки в пансионе шептались, будто супружеские обязанности настолько омерзительны, что исполнять их можно лишь по огромной любви, однако и предположить не могла, что все настолько чудовищно.