«Узрите же, смертные! — провозгласил Прюитт. — Их вмещает Древо Жизни! О, благословенные дети, они сливаются с Духом Вселенной! Счастливцы, избранники судьбы! На веки вечные им предстоит стоять под солнцем, под дождем, днем и ночью — и направлять нас дальше на путь истинный!» Дакау, Прюитт и Диффиани взялись за лопаты и стали сбрасывать землю в яму. Они работали энергично и охотно. Уже через полчаса яма заполнилась, и весь промежуток между корнями дуба превратился в округлую кучу земли. Друиды принялись маршировать вокруг дерева, размахивая горящими сучьями. Каждый из них громко произнес заклинание, и церемония закончилась пением священного гимна.

Как правило, друиды завтракали в трапезной ближайшей группы коттеджей. Наутро, после обряда освящения Древа Жизни, они бодро прошли по аллеям и газонам в трапезную. За ними шли Хьюл и Биллика. Друиды заняли свои обычные места; Хьюл и Биллика последовали их примеру.

Вюста первая заметила молодых людей и протянула дрожащий указательный палец, указывая на них другим. Лейдига взвизгнула. Прюитт отскочил от стола, повернулся и выбежал из трапезной. Дакау обмяк на стуле, как наполовину опустевший мешок. Скебу Диффиани резко выпрямился и в замешательстве наблюдал за происходящим. Хьюл и Биллика игнорировали вызванный ими переполох.

Всхлипывая и задыхаясь, Лейдига встала и, пошатываясь, вывалилась из трапезной. За ней последовала Вюста. Диффиани не проявил почти никаких признаков волнения; он спросил у Хьюла: «Как вы оттуда выбрались?»

«Через туннель, — ответил Хьюл. — Вибль велел прокопать подземный проход».

Вибль подошел поближе: «Нам сказали, что мы можем пользоваться услугами персонала. Я так и сделал. Мы выкопали туннель».

Диффиани медленно кивнул, поднял правую руку, стащил с головы капюшон, внимательно посмотрел на него и бросил в угол.

Дакау взревел и встал во весь рост. Сначала он ударил Хьюла, повалив того на пол, после чего размахнулся, чтобы нанести яростный удар Виблю, но тот только отступил на пару шагов, ухмыляясь во весь рот: «Возвращайся к своему дубу, Дакау. Выкопай еще одну яму и сам себя в ней похорони!»

Дакау покинул трапезную размашистыми шагами.

Вюсту и Лейдигу в конце концов нашли — они прятались в беседке, сгорбившись и рыдая от ужаса. Прюитт убежал на юг, за пределы территории дворца, и его больше никто не видел.

С провалом жертвоприношения друидов разорвалась некая завеса. Глядя друг на друга, гости поняли, что их пребыванию во Дворце Любви подходил конец.

Герсен стоял и смотрел на горные хребты. Проявлять терпение можно было сколько угодно — но случай оказаться так близко к Виолю Фалюшу мог больше не представиться.

Он размышлял над теми ничтожными обрывками полезной информации, какие ему удалось добыть. Было разумно предположить, что длинный зал, где состоялся приемный банкет, каким-то образом соединялся с апартаментами Фалюша. Герсен поднялся по мраморным ступеням и осмотрел закрытую стену банкетного зала. В ней не было ничего примечательного. На находившиеся за этим сооружением отвесные горные склоны взобраться было невозможно.

На востоке, где скалистые утесы возвышались над морем, Виоль Фалюш устроил непроходимые препятствия из терновника. Путь на запад преграждала каменная стена. Герсен повернулся лицом к югу. Проделав долгий путь и обойдя сады дворца по периметру, он мог бы подняться в горы, чтобы рассмотреть окрестности сверху... Герсен ненавидел бессмысленную деятельность такого рода. Ему пришлось бы передвигаться в незнакомой местности без какой-либо определенной цели. Должен был существовать какой-то более результативный подход, но Герсен не мог придумать ничего лучше. Что ж, пора было что-нибудь делать — в любом случае это было лучше, чем ничего не предпринимать. Герсен взглянул на солнце — до темноты оставалось еще часов шесть. Ему предстояло далеко уйти и довериться случаю. Будучи задержан, он всегда мог назваться Генри Лукасом, журналистом, занимающимся сбором информации — достаточно убедительное объяснение самовольной отлучки. В том случае, конечно, если в распоряжении Виоля Фалюша не было детектора лжи... У Герсена по спине пробежали мурашки. Это ощущение вызвало у него раздражение, досаду на себя. Он расслабился, потерял уверенность в себе, стал слишком осторожным. Упрекая себя то за трусость, то за самонадеянное безрассудство, он направился на юг, в сторону, противоположную горным склонам.

Из сборника «Миры моей памяти» Л. Г. Дюсеньи:

«Муниципальный храм в Астрополисе — величественное, роскошное сооружение из красного порфира, содержащее достопримечательный массивный алтарь из литого серебра. Население Астрополиса подразделено на тринадцать сект, каждая из которых посвятила себя служению конкретному Верховному Божеству. Для того, чтобы определить, какое из божеств верховнее других, каждые семь лет астрополитанцы устраивают Турнир богов — своего рода испытания, измеряющие атрибуты богов: Преобладающую власть, Недоступную возвышенность и Неизъяснимую таинственность.

В ходе первого испытания деревянные изображения богов устанавливают на оседланных онаграх, после чего к упряжи каждого онагра пристегивают тяжелое бревно. Вслед за этим онагров, погоняемых бичами, заставляют пробежать дистанцию на стадионе, и первому богу, прискакавшему к финишу, присваивается Преобладающая власть.

Во время второго испытания изображения богов погружают в стеклянный котел, который затем герметизируют и переворачивают. Бог, первым всплывающий вплотную к стеклянному днищу, объявляется обладающим Недоступной возвышенностью.