– Лучше не смотри в зеркало. Лучше никогда к нему не подходи, – отвечает он, и я моментально спрыгиваю с кровати и встаю рядом с ним в ванной, присматриваясь к нашим отражениям.

Я уже давно привык видеть себя со стороны – мы с Гансом одинаково питались и делали одни и те же упражнения, когда посещали фитнес-центр. Даже наши мышцы были накачены одинаково. Ни одна девушка не заметила бы подмены в случае, если бы мы захотели поменяться нашими сексуальными партнершами.

– Ну и что такого? Я прекрасен, как всегда, – дразню его я, поправляя волосы. – Выгляжу, куда лучше тебя, с этим твоим новым пирсингом… - И тут я замолкаю, присматриваясь к своим грудным мышцам.

Нет. Ну, только не это. Ну как это могло произойти?

– ЧТО ЭТО? – Я хватаюсь руками за раковину, чтобы не упасть от шока, который накрывает меня с головой. – Почему я тоже сделал эту хрень?!

Ганс ржет без остановки, наблюдая за моей паникой, и за тем, как я пытаюсь достать пирсинг из своего правого соска. Это очень больно и неприятно, да и вообще у меня слишком толстые пальцы для такой ювелирной работы.

– Ты перестанешь, а? – Я с укоризной смотрю на него, не понимая, как это могло произойти. – Почему ты не остановил меня, когда я это делал? Мы похожи на двух геев!

– Да ладно тебе. – Он закончил чистить зубы. – По-моему не плохо. И, между прочим, это была твоя идея. Точнее, идея твоей вчерашней девушки. А точнее двух…

– МОЯ ИДЕЯ? – Я наконец-то достаю серьгу и кладу её на полочку рядом с раковиной. – Фух. Хорошо, что это можно снять.

– Да. Они сказали, что переспят с тобой, только если ты сделаешь это. – Он показывает пальцем на свою грудь. – Ну а я сделал это первым, потому что я люблю пирсинг и решил тебя поддержать. Так что, можешь не благодарить меня за свой первый секс.

– Которого я, блин, не помню. – Включив холодную воду, умылся, чтобы прийти в себя.

– Всё могло быть и хуже. Мы же с тобой хотели приключений, – произносит он, по-братски обхватывая меня за плечи.

Мы смотрим друг на друга в зеркале.

– Да уж, но ты мог бы и остановить меня. И сними эту сережку, ты похож на гомика. – Я морщусь, но Ганс качает головой, полностью не соглашаясь со мной.

– А мне нравится. И девушкам тоже. – Я слегка хлопаю его по затылку, всё еще злясь. Он ударяет меня в ответ по плечу, но, разумеется, мне не больно.

– Да уж, это будут незабываемые каникулы.

– Как хорошо, что мы всегда будем вместе. Ты и я. – Ганс в ответ кивает и подмигивает мне в зеркале, и я замечаю, что сейчас наши глаза разного цвета. У него они тоже меняют цвет в зависимости от настроения.

Он выглядел так, будто эта ночь и правда перевернула его жизнь. И только позднее, я узнаю, что он познакомился с прекрасной девушкой, которая покорила его сердце, стала его первой любовью.

В это день он изменился и повзрослел, в то время как я оставался безответственным подростком и парнем «перекати поле».

***

Можно ли почувствовать момент, который меняет тебя? Я чувствовал это несколько раз - несмотря на легкость в моих мыслях, я понимал, что так я лишь стараюсь отгородить себя от очередной боли, которая ждёт меня за поворотом судьбы.

У меня было такое чувство, будто я иду по дороге своей жизни, а она периодически колошматит меня лицом об асфальт. Я терпел всё это, переживая самые трудные моменты вместе с братом.

Смерть мамы. Нам было пять.

Женитьба папы на другой женщине.

Постоянные крики отца и этой женщины.

Дедушка с бабушкой дарят нам собаку на десятый день рождения, и мы называем его Тимом - питбуль серебристого окраса, которого мы очень любили.

Тим умирает, и мы с Гансом хороним его в лесу за городом, вспоминая, как восемь лет он был неотъемлемой частью нашей жизни.

А потом происходит то, что ломает меня настолько, что я просто перестаю двигаться. Я лежу на этом асфальте жизни и жду, когда по мне проедется каток.

Мое сердце выпотрошено на куски. Такое чувство, что у меня в груди дыра или механическая машина по перекачке крови.

Он уехал, оставил меня, и я бы ненавидел его, если бы знал, что с ним всё в порядке. Но это было не так.

Не знаю, почему эти воспоминания пролетели у меня перед головой сейчас, когда я был наедине с Эмили. Я бы хотел поговорить с ней об этом, потому что знал, что она будет меня слушать. Но я не стал этого делать, потому что я просто привык держать всё в себе.

Её губы были близко, и клянусь, я несколько лет никого не целовал, но в эту секунду был готов это сделать. Но я знал, что она не готова.