– Ты, это, выбирай, придурок: либо здоровье, либо эта... как ее... коммерция, ага!
– подошли парни на пару шагов ближе.

Кто бы знал, насколько это паршивое чувство, когда по одеревеневшей спине катится пот, а единственное твое желание - со всей силы ударить любого из них. Желательно в лицо. Однако ты стоишь, замороженный образами того, что эти идиоты могут с тобой сделать, если ты проявишь хоть какую-то агрессию. Богатая фантазия с удовольствием рисовала все новые и новые картины. И ты прекрасно понимаешь, что бить будут все равно, но лелеешь какую-то иррациональную надежду, что все же не слишком сильно, если ты не будешь сопротивляться. Но как же хочется. Хотя бы один раз.

– Ну, давай, решайся уже!
– торопятся опохмелиться "друзья".

Блин, как тело трясет, а кулаки я боюсь разжать только по тому, что не хочу видеть как трясутся руки от страха. Моего долбанного страха.

– Опа, парни, на, - вдруг оживился Кепка.
– Наш задрот кулачонки сжал! Никак драться хочешь, лупоглазый ты наш.

А я все так же пытаюсь сбросить это странное оцепенение. О, сколько я придумаю достойных ответов через час. Отличных. Остроумных. А вот сейчас открыть рот мне слабо, и остается только опустить глаза, так как выдержать взгляд Кепки я не способен.

– Ну ладно, ботан, - "смилостивился" решивший вновь взять беседу в свои руки Кабан.
– Есть у тебя типа шанс, на! Можешь разок всечь мне со всей дури. Если не встану - свободен. Отвечаю, на.

Черт! Еще чуть-чуть и пот с кулаков просто закапает на асфальт.

– Ну, ботан, решайся, на, - подхватили Кепка с Жердью.
– У тебя реальный шанс!

Похоже, мое напряжение достигло своего пика, и я сделал единственное, что мог - ударил. Неуклюже. Бестолково. Однако все-таки ударил. Кулак встретился с телом гопника где-то в районе плеча, а уже в следующий миг на мое тело обрушился страшный удар. Вернее сказать, это я обрушился на асфальт. Похоже, я "оставил" руку бывшему вольнику, чем борец не преминул воспользоваться.

– Фигасе, - протянул кто-то из троицы, глядя на то, как я судорожными глотками хватаю воздух, пытаясь сообразить, на каком же я свете.
– А ботанчик-то у нас горазд подраться!

Последовавший за этим заявлением очередной взрыв гогота дал ясно понять, какого мнения собравшиеся о моем "подраться".

– А задолбали, видимо, вот и решил нас проучить, - жизнерадостно объявил Кабан, которому моя нелепая попытка не нанесла ни малейшего ущерба.
– Героооой!

– С-с-суки, - только и смог со свистом прошипеть я неожиданно пересохшим ртом.

– Чего?
– искренне изумились "реальные пацаны" местного разлива, не забыв вместе удивлением одарить меня всеми знаками внимания, на которые способны три пары ног, принадлежащие обиженным в лучших чувствах придуркам.

– Хоспаде, - заголосил неподалеку смутно знакомый голос (ага, я еще способен что-то слышать!).
– Посредь бела дня человека убили! Кыш отседова, хулиганье! Милиция, полиция, Интерпол!

Град ударов неожиданно прекратился. Видимо, гопников озадачил столь странный набор спецслужб, которые должны явиться на помощь местной скандалистке.

– Да ладно, баб Мань, чо мы, так..., - сразу же пошел на попятный Кабан.
– Наличку, короче, мы у тебя изымаем, - сообщил он уже мне.
– Кирпич ты у нас купил.

Рядом с моей головой рухнуло что-то громоздкое. Руки главаря ловко пробежались по моим карманам, безошибочно выудив кошелек и телефон. Кошелек, правда, тут же кинули на меня, правда уже облегченный на все деньги.

– Телефон забираем как компенсацию за... за... а за все! Понял, урод? Покедова тогда.

Удаляющиеся шаги дали понять, что пока я троицу больше не интересую.

– Сереженька, Сереженька, как ты, мальчик, - заквохтала над моим ухом знаменитая на весь район склочница Марья Петровна.
– Не убили тебя охламоны оголтелые?

Вот те раз! Даже имя помнит. Раньше-то как-то по-простому, по-семейному: наркоман, бездельник, хам... Вот как оно бывает.

– Спасибо, - все же удалось выдавить мне.
– Пойду я.

– Куда же это, Сереженька?
– запричитала она.

– А все туда же, - невнятно промычал я, и уже громче добавил.
– В военкомат.

– Ох ти жеж! Тогда и впрямь надо.

– И я о том же, - пробормотал я, возвращаясь на первоначальный курс.

После этого меня еще спрашивают, почему я так не люблю покидать пределов своей комнаты.

***

Пусто и уныло. Этими двумя словами вполне можно было описать все мое впечатление от здания военного комиссариата. Где, спрашивается, толпы призывников, создающих гигантские очереди в кабинеты врачей? Где давка и стычки за право пройти осмотр на две минуты раньше, а так же ссоры и немного напряженный смех над неуклюжими шутками нервничающих остряков? За 15 минут ожидания я увидел лишь одного задерганного паренька с папкой личного дела в руках в соседнем коридоре и небритого детину, одетого в спортивный костюм, успевшего первым пройти в кабинет психиатра, потеснив меня плечом.