Медленно Микаэль улыбнулся.

– Ладно.

– Хорошо. Теперь просто сиди там и помалкивай, пока я буду копаться в твоем этюднике.

Раздраженный и смущенный, Микаэль уже начал скрещивать руки на груди, но Гриффин пристально посмотрел на него, и парень покорно расслабился.

Гриффин медленно листал страницы изрисованного молескина Микаэля.

– Ты делаешь наброски только карандашом?
– спросил Гриффин.

– По большей части. Ручкой и тушью, или карандашом и ручкой.

– А углем?

– Люблю уголь, но дело грязное.

– Ну и что?

– Мама сердится, когда он попадает на одежду, - сказал Микаэль, проклиная себя за то, что сказал что-то настолько по-идиотски глупое.

– Что это за крылья?

В этом молескине не было ничего, кроме различных вариаций на тему - крылья ангелов, крылья птиц, насекомых. Возможно, нужно будет попытаться нарисовать крылья грифонов.

– Нора дала мне это стоп-слово. С тех пор я рисую крылья.

Повернув этюдник, Гриффин переключился на рисунок, над которым Микаэль работал весь день.

– Это невероятно, - сказал Гриффин, держа в руках открытую книгу.
– Ты, как Джон Колтхарт, но мягче, более эмоционально.

Румянец на щеках Микаэля стал сильнее.

– Ты знаешь о Колхарте?
– спросил Микаэль, слегка ошеломленный этим фактом.

– Знаю, я не похож на такого человека, - сказал Гриффин, - но во мне живет бездна увлечений. Кроме того, я получил степень по Истории искусства в Университете Брауна.

– Ты учился в Брауне?

– Да, но не закончил. Долгая история, - сказал Гриффин с ноткой, которую Микаэль никогда не слышал в его голосе прежде, ноткой дискомфорта.
– Но я разбираюсь в искусстве. У меня есть два Пикассо в моей спальне, в комнате Норы висит Кандинский и еще несколько Делоне по всему дому. Обожаю орфический кубизм. А так как я разбираюсь в искусстве, то разбираюсь в таланте. И у тебя он есть, Мик. Мне это нравится.

Гриффин посмотрел на рисунок, над которым работал Микаэль. Ничего особенного, просто изображение широких ангельских крыльев, в готическом стиле, на весь разворот. Огромные неповоротливые крылья росли из спины хрупкого мальчика, сидящего на земле с плотно поджатыми к груди ногами. Очень личный рисунок. Микаэль не собирался показывать его никому.

– Спасибо. Нора приказала мне заняться чем-нибудь, чтобы расслабиться до вечера. Рисование, как правило, работает.

Гриффин закрыл этюдник с явной неохотой. Микаэль взял книгу обратно и подошел к кровати, где спрятал книгу под подушку.

– Как правило? Нервничаешь насчет вечера?

Гриффин встал, и начал прогуливающейся походкой расхаживать по своей старой комнате.

– Немного.

Микаэль сел на край кровати и попытался не смотреть на Гриффина. Гриффин будоражил его. Он просто ходил вокруг в нижнем белье, как будто ему было все равно, что люди подумают о нем. Конечно, у Гриффина было невероятно хорошее тело, так почему бы не ходить почти голым?

– Когда в последний раз вы трахались?

Гриффин спросил, садясь на край кровати Микаэля, и улёгся на спину. Микаэль нервно вздрогнул. Почти голый парень лежал на его кровати. Ему должно было это не нравиться, он не хотел любить это... но никак не мог заставить себя.

– Хм, - начал Микаэль, поворачиваясь и усаживаясь, скрестив ноги, спиной к спинке кровати.

Личные вопросы - он ненавидел их. Отец всегда доставал его с личными вопросами.

– Нора вчера спросила то же самое.

Гриффин поднял бровь.

– Ты знаешь, что это значит, да?

Микаэль покачал головой.

– Она просматривала твою сексуальную жизнь. Я про обмен жидкостями.

– Обмен жидкостями?

– Секс без презерватива.

– Ничего себе, - сказал Микаэль, и в желудке все сжалось.
– Это безопасно?

– Она чистая. Постоянно проверяется. Все большие шишки Восьмого Круга так делают, я в их числе. И у нее внематочная спираль, так что я бы не переживал насчет беременностей.

– Так вы с Норой, ну, тоже обмениваетесь жидкостями?

Гриффин откинулся назад, прижимаясь к верхней части кровати, рядом с Микаэлем. Еще раз парень вдохнул запах Гриффина. Микаэль решил выяснить, каким мылом пользуется тот, чтобы он мог купить такое же мыло и нюхать, когда захочется.

– Не-а. Я не обмениваюсь ни с кем.

– Как так?
– спросил Микаэль с искренним любопытством.

Ребята в школе всегда ныли о том, что их подружки заставляют их надевать презервативы.

– Мик, - сказал Гриффин, повернув голову и уставившись ему в глаза.
– Нет ничего, и я повторяю, ничего, чего бы я не пробовал. И я говорю не только о сексе. Каждый плохой поступок, минус убийство и изнасилование, я делал это. Так что это часть меня, которая хочет сделать это только в том случае, если я на самом деле окажусь в настоящих отношениях с кем-то. Звучит глупо и романтично? Если так, никому не говори. Я вообще-то ужасный наследник Преисподней. Хотелось бы сохранить свой титул и впредь.