Микаэль улыбнулся, не совсем уверенный, какой должен быть ужасный наследник, но решил, что ему нравится это название.

– Немного глупо. Но не в плохом смысле, - сказал Микаэль, удивленный тем, что у Гриффина есть и такая нежная сторона. Искусство? Сохранить частичку себя для настоящих отношений?
– Таким образом, ты никогда не, ну ты понимаешь…

– Кончал в кого-то?
– Гриффин закончил за него.
– Нет. Никогда. У меня был разговор о сексе с отцом, когда мне стукнуло тринадцать. «Сын, у нас больше денег, чем у Бога. Если девушка забеременеет от тебя, то отхватит половину от них. Так что презервативы каждый раз». А потом он подарил мне целую коробку.

Микаэль рассмеялся над Гриффином, изображающим суровый голос отца. Внезапно вспомнив что-то, Микаэль перестал смеяться.

– Подожди. Нора, она не…

– Нора кончила. Если бы ты остался и досмотрел до конца, то увидел бы, что я надел презерватив, прежде чем кончил.

Мысленно Микаэль провалился сквозь пол и до самого подвала. Гриффин видел его подглядывающим два дня назад?

– Гриффин.
– Он почти подавился словами.
– Мне очень жаль. Я не хотел... Я просто шел на кухню и услышал…

– Мик, успокойся, - сказал Гриффин, улыбаясь ему.
– Я не злюсь. Я такой. Я трахаюсь перед людьми все время. Меня раздражало только то, что ты не зашел и не присоединился к нам.

Гриффин зловеще улыбнулся. Микаэль почувствовал, как онемели его пальцы.

– Я думаю, Норе бы это не понравилось, - сказал Микаэль, не совсем уверенный, что это правда.

Он мечтал о тройничке раньше. На самом деле вчера вечером его мысли забрели слишком далеко, и он представил себе Нору, господствующую над ним, в то время как Гриффин наблюдал.

– Твоя госпожа обожает зрителей. На самом деле, я смотрел, как ее имеет твой священник, после того, как мы с Кингом оттрахали ее вдвоем.

Микаэль почувствовал, что его глаза вываливаются из орбит.

– Ты видел Отца С...

– Трахающимся? Да. Когда твоя Госпожа была всего лишь сабой, как ты, он делал все, чтобы унизить ее в нашем клубе. Что ее до чертиков заводило. Ты знаешь, почему я и Кинг, и твой священник все трахали ее в одну и ту же ночь?

Микаэль покачал головой. Он не мог себе представить.

Гриффин наклонился, как будто собирался поделиться секретом. Каждый мускул в теле Микаэля напрягся, когда татуированные, мускулистые плечи прижались к его бедру. Микаэль старался не замечать каплю воды, стекающую с волос Гриффина вниз по шее и остановившуюся наконец в ямке ключицы.

– Это был ее день рождения. Она попросила это в подарок, - прошептал Гриффин.

– О, мой Бог, - Микаэль выдохнул, опять подтягивая ноги к груди.

Не из самозащиты, а чтобы скрыть свою внезапную эрекцию.

– Я знаю. Офигенная ночь.
– Гриффин задумчиво вздохнул.
– А затем все завертелось. Нора бросила своего священника, а потом просто исчезла. Когда она вернулась, все было по-другому.

– Она вернулась и начала работать в качестве Госпожи, не так ли?

Микаэль немного знал историю Норы. Отец С рассказал самые главные факты. Он встретился с Норой, когда ей было пятнадцать лет и ее звали Элеонор. Любовь с первого взгляда. Обучение в восемнадцать лет. Консумация, когда ей исполнилось двадцать лет. Семь благословенных лет вместе, прежде чем она оставила его по неизвестным причинам. Тогда она вернулась и объединилась с Кингсли, который превратил ее не просто в Домину, а в Госпожу – женщину, за услуги которой платят. Дорого.

Гриффин понизил голос, как будто он рассказывал историю о привидениях детям вокруг костра.

– Когда она была сабой, твой священник держал ее на довольно коротком поводке. Она могла носить только белое в клубе. И он разрешал ей распускать волосы только в личной обстановке. И почти никакого макияжа. Ей даже не разрешалось говорить, если он не давал ей специальное разрешение.

Микаэль попытался и не смог представить Нору в качестве Элеонор, всю в белом, без макияжа, ее длинные, красивые волнистые черные волосы заколоты и спрятаны. И не разговаривающую? Нора и молчит? Это было странно.

– В ту первую ночь, когда она пришла в Восьмой Круг как Госпожа, я был там, - сказал Гриффин.
– Ты даже не можешь себе представить шок на лице каждого, когда они поняли, что горячая новая Госпожа, в красной коже и под ручку с Кингсли – это бывшая саба Сорена. Когда они поняли, все стало еще хуже.

– Почему?
– спросил Микаэль, стараясь представить себе эту сцену.

– Они все знали ее как сабу, и вот она появилась, изображая из себя Верхнюю и стараясь быть жестокой. Даже сабмиссивы смеялись над ней.