Так в тишине прошло минут пять, мальчики шли по замку, парой останавливаясь и разглядывая портреты. Юный Драко, как это и предполагал рейвенкловец, проиграл битву с самим собой, любопытство взяло верх.

– Хорошо, хорошо. Я скажу, кто мой крестный, – сдался Драко, – это профессор Снейп. Он давний друг моего отца.

– Вот так бы сразу, Драко, – улыбнулся мальчик, – а то решил тут тайны разводить, они, тайны, знаешь ли, сырости не любят, начинают гнить и портятся, – с серьёзным видом ответил Оуэн.

– А причем тут сырость? – не понял слизеринец.

– Как причем?! – в притворном удивлении воскликнул мальчик, – а разве твоя тайна не живет в подземельях. Я думал, что там сыро!

– Что?! – и тут Драко наконец-то понял тонкий юмор своего «крылатого» друга. Удивление и непонимание на его лице сменилось улыбкой, и вскоре высокий коридор огласился чистым смехом обоих мальчиков.

– Ну, ты и даешь, – пытаясь отдышаться, сказал Драко, – я сразу не понял, про что ты говоришь. И, между прочим, в подземельях не сыро, прохладно – да, но не сыро.

– Пусть будет так, – улыбнулся Оуэн.

– А теперь ты рассказывай, – потребовал слизеринец.

– Рассказывать что?

– Как что?! О чем с тобой говорил Директор, или ты забыл? – Малфою показалось, что Блэквуд его обманул, выведал его тайну, а своё обещание не сдержал. Так мог поступить слизеринец, но Оуэн был с факультета Рейвенкло, а они обычно держат слово.

– Успокойся, – усмехнулся Блэквуд, – я не обманываю тебя, я хотел над тобой немного пошутить. Как вижу, не очень удачно. Пошли в этот класс, он вроде пустой, там я расскажу тебе всё.

Драко немного опасливо прошел в класс. Дверь за ним закрылась, и Блэквуд, достав для виду палочку, наложил несколько заклинаний.

– Это ещё зачем? – испугался блондин.

– Чтобы лишних ушей не было, – просто ответил мальчик, – садись и слушай.

Драко сел на пыльную парту и приготовился слушать, намного нервничая и иногда поглядывая на дверь. К концу рассказа юный Малфой уже забыл про свои страхи и опасения, его мозг работал во всю.

– Знаешь, что я думаю, Оуэн, старик однозначно хочет прибрать тебя к рукам. Отец мне рассказывал, что он так часто делает, якобы помогает людям, а потом заставляет работать на себя. Тебе нужно быть осторожным. А вот что касается перевода на другой факультет, возможно, он прав. Рейвенкло – нейтральный факультет, а твоя выходка, как бы сказать, портит им всю репутацию. Они, конечно, умные, может и поймут, но вот потом на них, если что, ты рассчитывать не сможешь. Да те же Грифы в этом плане лучше, они могут объявить бойкот одному из своих, но если на него будут нападать с других факультетов, будут защищать до конца.

– И что ты мне предлагаешь?

– Ну, наверное, сделать правильный выбор. Посоветуйся со своими. Если хочешь, я могу поговорить с крестным.

– Нет, пока не стоит. Я думаю, сам с этим разберусь.

– Как знаешь. Если что, то я в подземельях, – усмехнулся блондин.

– Учту на будущее, – ответил Блэквуд и снял заклинания с двери, до начала урока оставалось десять минут.

Чёрная птица тенью влетела в приоткрытое окно, описав малый круг в сумраке спальни, опустилась на спинку старинного стула. Ворон потоптался на месте, словно застенчивый паренёк, и, набравшись смелости, громко каркнул.

– У-у, чтоб тебя! – проворчал Азазелло, на спинке стула которого расположилась птица.

– Ну, полноте, Азазелло, – улыбнулся Фагот, – похоже, это весточка от Гарри.

– И судя по тому, как обеспокоен ворон, новости важные, – заметил Воланд, – Фагот, прочти.

– С радостью, Мессир, – мужчина отвязал от лапки птицы письмо и принялся его зачитывать.

«Благости и процветания, Мессир!

Пишу вам в столь поздний час, ибо новости у меня имеются безотлагательные. Но, думаю, следует начать по порядку. Спектакль мой, что я так страстно готовил, сорвала капризница судьба, эта дама решила иначе. Но скучно не было. Я устроил в Большом зале дуэль на мечах, единственно, что противник мой, гриффиндорец, был очень слаб, потому бой был недолгим. А жаль, я скучаю по поединкам с Азазелло и Фаготом, славное было время. Но сейчас не об этом, – на этих строчках Клетчатый улыбнулся и чуть не пустил слезу от гордости и умиления за своего подопечного. – Мне вроде даже удалось уговорить Директора открыть дуэльный клуб, но это ещё следует уточнить. И о Директоре, этот старик пожелал меня видеть сразу после дуэли. Но мои опасения были напрасны. Вместо ругани или неодобрения подобного поведения, он, словно увлеченный ребёнок, стал петь мне о Гарри Поттере, Избранном, маге Света. Доказывая, что я тот самый Гарри. Ибо до дуэли я имел неосторожность оступиться, мои волосы растрепались, обнажив шрам, собственно, по этой причине она и была назначена. Это было неизбежно. Директор несколько смирился с той мыслью, что я не стану отзываться на имя Гарри Поттер, но настаивает на моем переводе на другой факультет, предположительно Гриффиндор. Этот факультет безоговорочно подчиняется ему, так как его члены в основном полукровки и обнищавшие потомки некогда благородных и богатых домов, среди которых он очень популярен. Я с его планами был не согласен, однако разговор с Драко Малфоем зародил во мне зерно сомнений. Он утверждал, что Рейвенкло, как факультет, чает свой нейтралитет не хуже, чем грифон своё потомство. И доказательства тому не заставило себя ждать, этим же вечером в общей гостиной собрался весь факультет. Их общее мнение выражал староста факультета Патрик Стенфорд. Как вы и говорили, Мессир, нейтралитет носит серое, они не захотели понять ни моих мотивов, ни моих поступков. Ни света, ни тьмы, ни чести, ни бесчестия, одним словом – ничего, кроме их собственных чистых перьев. Лишь один человек вступился за меня. Признаться, эта девочка удивила меня, Полумна Лавгуд. На первый взгляд кажется, что она витает в облаках, но её глаза видят больше, чем дано многим. Не знаю почему, но я в этом уверен. Но не буду углубляться во все подробности того вечера, скажу лишь то, что моё желание сменить факультет утвердилось. Говорить об этом директору я не спешил. Но старый маг настаивает, так или иначе, намекая мне о переводе. Сейчас я думаю о выборе факультета. Мне нужно время наладить связи и заручиться поддержкой. Со шляпой договориться просто, но в свете открывшихся событий мне нужно прикрыть спину. Потому Мессир, прошу Вас, как главу моего рода, написать Директору письмо с требованием прекращения давления до Хеллоуина. К тому времени я буду готов. И думаю, что успею приготовить дорогому Директору «жуткий» подарок на этот мистический праздник.

С уважением, ваш Гарри.

P.S. Буду ждать Вашего письма».

– М-да, дела, – протянул Воланд.

– Это что же?! Этот старикашка угрожает Гарри! Да как он смеет! Да я ему… я ему… всю бороду повыщипываю. Вот! – возмущался Бегемот, он, спрыгнув со стула, ходил по комнате и размахивал коротким клинком.

– Спокойнее, дорогой мой Бегемот, – отозвался Фагот, – спокойнее, тут просто бороду выщипать не хорошо будет, не культурно. Стариков уважать нужно. Может, ему недельную мигрень организовать? Или лучше ревматизм, такой, чтобы он со своей башни свалится?! – потешался Фагот, рассуждая вслух.

– Рано ещё, – осадил их Воланд, – Гарри сам разберется, а пока… Азазелло!

– Да, Мессир.

– Напиши письмо Директору, чтоб мальчонку в покое оставил.

– Мессир, а может лучше Фагот, он в этих делах поискуснее меня будет.

– Нет, не увиливай. Этот рыцарь в порыве страсти роман накропает, да такой, что проблем потом не оберешься. А ты лаконично и кратенько, напиши, что, мол, так и так, дайте время подумать, да напомни, что он не сирота, и если что, то со свету сживем и глазом моргнуть не успеет. Ясно?