– Нет. Тогда «Книга магов» показала бы это, а его имя не вычеркнуто, – ответил Директор.

– Значит, он жив? – спросила Минерва.

– Почти.

– Как это понять почти? – поинтересовался зельевар.

– Имя стерто, а на его месте записано другое, зелеными чернилами.

– Зелёными? Значит, чистокровный. Но как? – ведьма вновь потянулась к чайнику.

– Его приняли в род, что тут странного? – зельевару стал надоедать этот разговор. – Какое имя появилась?

– Вот тут-то и вся странность, мой мальчик. Обряд принятия в род с заменой крови относится к черной магии, кроме того, его мало кто знает, и ещё меньше применяют. А имя, появившееся в книге, Оуэн Гарольд Блэквуд. Эта фамилия не встречалась мне среди древних родов Британии, я бы запомнил её.

– Волшебники живут не только в Британии, Альбус, – немного ворчливо ответила Минерва, – вполне вероятно, что маленького Гарри усыновили маги и ввели его в род. А когда пришло время выбирать школу, выбрали Хогвартс, они еще в августе прислали письмо с прошением о зачислении. Это, кстати, и объясняет, почему он не ответил на письмо, оно могло просто не дойти. Если ты знал, что Гарри усыновили, то зачем заставил нас прочесывать поезд? – негодовала женщина.

– Я надеялся, что ошибся. И что мальчик просто потерялся, а так... Ну да ладно, главное, что он жив, – Дамблдор отправил в рот очередную конфету.

– Значит, вопрос улажен. Ваш герой на месте, и все счастливы. Позволите, я пойду, а то боюсь, мои студенты без меня не лягут спать, – немного язвительно произнёс Северус и уже собирался встать и уйти, но его остановил голос директора.

– Я думаю, что Гарри ничего не знает о том, кто он.

– И что? Объясните ему, и пусть наслаждается славой, – ответил зельевар.

– Возможно, но позже. А пока я прошу, Северус и Минерва, присмотритесь к мальчику. Вы свободны.

Через полторы недели. Тот же состав, те же кресла, и пресловутые лимонные дольки.

– Что вы узнали? – сразу переходя к делу, начал Директор.

– Ничего особенного, – отозвался зельевар, – мальчик довольно сносно разбирается в зельях, дисциплинирован и собран, как и многие представители его факультета.

– От тебя это самая высшая похвала, – улыбнулся Дамблдор, отчего Снейп скривился. – А у тебя что, Минерва?

– Могу сказать, что мальчик умен, находчив, трудолюбив, но друзей у него, как я поняла, немного, Филиус говорил, что он общается с несколькими ребятами со своего факультета и всё. Но времени прошло мало, может, и на других факультетах кто появится.

– Ясно, ясно, – задумчиво повторял Директор, – Хорошо, тогда завтра я поговорю с ним. Можете идти, и, Минерва, приведи ко мне мистера Блэквуда после завтрака.

– Хорошо, Альбус.

Конец POV Дамблдора

Утро наступило быстро, хоть Оуэн и привык вставать с первыми лучами солнца, но сегодня подъем явно давался ему с трудом. Встать, заправить постель, совершить утренний туалет, надеть форму и причесаться, кажется, что может быть проще? Но не для невыспавшегося парня. Холодный душ, конечно, взбодрил Оуэна, но по-настоящему он проснется только после чашечки крепкого кофе.

Завтрак был в самом разгаре, когда Блэквуд вошел в зал, он медленно тащился в начало стола, где обычно сидел. Проходя мимо галдящих на все лады Гриффиндорцев, ему хотелось заткнуть уши руками, чтобы хоть ненадолго оказаться в благодушной тишине. Лелея в душе эту мысль, юный рейвенковец лениво смотрел по сторонам и не заметил вывалившуюся из сумки Невила Долгопупса, этого чудом попавшего на Гриффиндор мальчика, которого Хафлпафф приветствовал бы стоя, пробирки с маринованной лягушачьей печенью. И соблюдая все законы вселенной, он аккурат наступил на неё, тонкое стекло хрустнуло и мальчик, поскользнувшись, начал падать. Оуэн триста раз вспомнил Азазелло и его уроки всеми хорошими словами, что знал, вывернувшись, он упал на руки, умудрившись не испачкаться в маринаде и печени. Гриффиндорцы повскакивали, а покрасневший и растерявшийся Невил, неудачно вставая из-за стола, сам поскользнулся и растянулся рядом.

– Ты как, нормально? – подавая руку Оуэну, спросил один из гриффиндорцев, – я Симус, Симус Финниган.

– Оуэн Блэквуд, спасибо, нормально, – мальчик принял руку и встал, но гриффиндорец почему-то не отпускал его ладонь,- В чем дело? – он попытался вырвать свою руку.

– Ты… ты… шрам… – шептал Симус, удивленно смотря на лоб Оуэна.

Тогда-то до Оуэна дошло, когда он падал, его волосы растрепались, и челка съехала сильно на бок, обнажая бледный шрам.

– Ну шрам, и что? – в притворном равнодушии ответил мальчик, – мало у кого каких шрамов бывает.

– Нет… такой только один. Значит, ты тот самый Гарри Поттер, – в восторге и удивлении произнес парень.

– Гарри кто? – спросил Оуэн, – какой ещё Поттер?

– Как какой, который победил Сам-Знаешь-Кого! Вот здорово! – веселился Симус.

Однако Оуэн его веселья не разделял. Став мрачнее тучи, поняв, что его распланированный спектакль погиб, ещё не начавшись, юноша стал злиться. Так как многие ученики встали со своих мест, пытаясь его рассмотреть, и то и дело шептались о каком-то Гарри Поттере. Он, конечно, знал, о каком именно, но для него тот пятилетний мальчик погиб, так же, как когда-то погибли его родители.