Праздничный ужин прошел, на удивление, тихо и спокойно, без происшествий. На следующие утро ребята должны были покинуть Блэквуд-Холл, но этого им явно не хотелось.

Первые лучи восходящего солнца, словно кисть старого мастера, окрасили Ормонд-Холл в нежные розово-золотистые тона. Переливаясь и искрясь, на пушистых шапках снега, окутавших подоконники и крышу поместья, робкие лучики пробивались сквозь зашторенные окна, пробуждая домочадцев и гостей замка к новому дню.

На одном из заснеженных балконов, закутавшись в пушистый плед, стоял Рон, он сегодня проснулся очень рано и, лежа в постели, думал о том, что случилось за последние дни. Громадный замок, богатое убранство и изысканность комнат, необычные, но интересные люди, и такая удивительная атмосфера... Да. Атмосфера. Весь замок словно дышит ей, атмосферой покоя и уверенности, счастья и умиротворенности. Такого Рон, наверное, не испытывал никогда. В эти несколько дней рыжий мальчик забыл обо всем: о бедности своей семьи, о различии в социальных статусах, о том, что он, как младший сын, не унаследует ничего и по сути все, что у него есть, это волшебная палочка, которая, кстати, и не его. Он забыл. Вспоминать не хотелось, и в этой милой неге забытья он был счастлив. Фехтование с Азазелло, который не раз говорил, что сражаться нужно так, чтоб суметь защитить самое ценное – жизнь своего хозяина, друга, возлюбленного, он не раз это повторял, и мысль защищать кого-то по собственному желанию очень понравилась Рону. Шутки Близнецов и Фагота с Бегемотом, шахматные партии с Оуэном и Драко, забавные перепалки с блондином, которые так полюбились ему. Это была его жизнь. Такая счастливая и такая короткая.

– Что вас так опечалило, молодой человек? – раздался низкий голос Воланда.

– Опечалило? Это скорее не печаль, а легкая грусть, – Рон обернулся, мужчина стоял с ним рядом и так же, как он смотрел на заснеженный сад. – Знаете, мне почему-то вспомнились строки из «Фауста», отец любит магловских писателей и часто читал мне их произведения, когда я был ребенком.

– И что же за строки вспомнились? – с любопытством спросил Воланд.

– «Тогда сказал бы я: мгновенье!

Прекрасно ты, продлись, постой!

И не смело б веков теченье

Следа, оставленного мной!

В предчувствии минуты дивной той

Я высший миг вкушаю свой»**. – Знаю, эти строки звучат очень странно из уст ребенка. Но сейчас я именно так ощущаю это мгновенье. Драко говорит, что я стал занудным.

– Вы, юноша, сильно изменились, пусть и остались по виду лишь ребенком, душа ваша уже повзрослела, пусть и не на много. Теперь только вам решать, каким путем идти и где ваше место. Здесь, рядом с Оуэном или там, в мире. – Мессир видел, душа этого мальчика готова пойти за Гарри и быть с ним до конца. Раз она нашла покой в столь непростых стенах, то и счастье познать сможет лишь в их чертах.

– Рядом? Возможно, – задумался мальчик, но, взглянув в голубое небо, тихо добавил, – нет, стоять с ним рядом я не смогу, это скорее для Драко, лучше я буду стоять за его плечом, в тени. Тогда любой пожелавший навредить Оуэну узнает вкус закаленной стали.

– Хм… Похвальное желание, – заметил Воланд. – Но тогда вам, юноша, предстоит много и упорно тренироваться, что бы стать его сателлитом***.

– Вы правы, мне ещё многое предстоит узнать, – улыбнулся мальчик. – Холодно, с вашего позволения, я зайду в комнату.

– Конечно, иди, дитя,- отозвался Воланд. – Тебе было нужно столь мало для столь большого решения. Учись и будь достоин того, чтобы стоять за плечом моего воспитанника, – слова Мессира прозвучали в тишине.

В это утро в столовой было необычайно тихо, даже неуёмные близнецы были на удивление задумчивы, каждый думал о своем.

– Эдак не пойдет, государи мои! – оглянув присутствующих, произнёс Фагот. – Что за вид!? Краше на поминках сидят, а у нас пока ещё никто не умер.

– Фагот прав, – отозвался Оуэн, – это не последняя наша встреча вне стен школы, так что грустить ни к чему, тем более что завтра начало нового семестра.

– Это точно! – оживились близнецы, – этот семестр точно будет нескучным, уж мы постараемся! – весело ответил Фред.

– Только постарайтесь не разрушить школу до основания, а то вы в приступе ярого веселья камня на камне не оставите, – меланхолично заметил Драко, – а нам там ещё шесть лет учиться.

– Не беспокойся, с нашими новыми приколами и весело будет, и школа останется целой. Спасибо Фаготу и Бегемоту, они нам здорово помогли, – ответил Джордж, искренне улыбаясь.

– Да, было весело, – подхватил Фред.

– Должен согласиться, – добавил Драко, – эти дни были поистине веселыми и …

– … словно жизни из других миров, – перебил блондина Рон. – Но это были радостные моменты. Спасибо за приглашение, Оуэн.

– Не за что, – улыбаясь, ответил мальчик.

После завтрака ребята отправились домой при помощи порт ключей. Близнецам и Рону Оуэн подарил новую одежду взамен уничтоженной. Ребята долго упрямились, но в итоге все же приняли неожиданный подарок в виде полного рабочего и выходного гардероба, включавшего костюмы для фехтования и верховой езды. Стоя на крыльце парадной лестницы, Гарри смотрел на покидающих его дом друзей, в сердце вдруг пробежала искорка сожаления, время пробежало так быстро.

– «Тогда сказал бы я: мгновенье! Прекрасно ты, продлись, постой!» – положив руки на набалдашник трости, произнёс Воланд.

– Отчего в такую минуту вы вспомнили «Фауста», Мессир? – не оглядываясь, спросил Гарри.

– Это не я, а твой друг Рональд. Он сегодня на рассвете, ровно как и ты сейчас, смотрел на спящий сад и вспоминал эти слова, желая, чтоб мгновенье остановилось.

– Глупые желания смертных, – отозвался мальчик, – не мука ли жить днём одним?

– Но это и твоё желание, Гарри.