Степные бури не редкость в этих краях, иногда они словно сваливаются с ясного неба, когда их вовсе не ждешь. Они налетают, как табуны диких лошадей, вспугнутые невесть кем и вытаптывающие все на своем пути, валят деревья, ворота, срывают крыши с домов, вздымают тучи пыли… И воют, и грохочут, и гремят, и кажется тебе, что никто и ничто уже не может остановить это буйство.

И теперь клокотала вся степь, от края и до края. Еще чуть-чуть — и машина перевернется, покатится бог знает куда!..

— Бесись, бесись! — ворчал Горе, хмуро глядя сквозь ветровое стекло.

Справа от дороги бились в агонии виноградные кусты. Слева простиралось поле озимой пшеницы, и каждый стебелек дрожал как в лихорадке, пытаясь прильнуть к земле, чтобы найти хоть какую-то защиту.

В километре от дороги, за посевами, на пологом склоне, оставленном для выпаса, виднелась колхозная овцеферма.

— Глядите-ка! — привлек внимание Лянке Горе. — Овцы прут на посевы!

В самом деле, целое стадо овец шло на озимые, беспокойно толкалось, металось по сторонам, напуганное до смерти. Очевидно, буря разнесла ограду, и овцы искали убежища, а пастухи, укрывшись в затишке, не подозревали, что случилось.

— Поворачивай туда, — приказал Лянка.

— По посевам? — попробовал возразить Горе, который на самом деле больше заботился о машине, чем о посевах.

— Если можешь по воздуху, валяй! — ответил Лянка, и Горе некуда было деваться.

Увидев машину, овцы сбились в кучу с мимолетной надеждой, что наконец к ним прибыла помощь. По тут же испуганно повернули обратно.

Лянка приказал Горе ехать к овчарне и привезти пастухов, а сам вылез из машины, чтобы выгнать овец с посевов. Ветер затеял дьявольский хоровод, желая во что бы то ни стало свалить его с ног, но, видя, что человек держится крепко, решил сорвать с него хотя бы шляпу, подбросил ее как пушинку и швырнул в кучку овец. Шляпа еще раз мелькнула в воздухе и покатилась по посевам. Лянка рванулся за ней, но какой-то баран опередил его. Кто знает, кого он признал в этом странном предмете, но, яростно набросившись, ткнул в шляпу рогами, разочарованно на ней потоптался, потом нацепил на рог и возвратился к стаду.

Лянка с отчаянием махнул рукой.

Вернулся и Горе с тревожной вестью. Штефан Бодоликэ и его сын пытаются справиться с другой бедой. Ветер сорвал часть камышовой крыши на ферме и повалил ее на ягнят. Пастухи вытаскивали из-под нее малышей, пока метель не разметала всю ферму.

Лянка оставил овец, окруживших белую «Волгу», сел в машину, и Горе медленно поехал, с трудом пробивая себе дорогу сквозь сбившееся стадо. Когда они выехали из окружения, Горе по привычке бросил взгляд в зеркальце и разразился смехом:

— Михаил Яковлевич, поглядите-ка, какая процессия сопровождает нас!..

Лянка глазам не поверил: все стадо во главе с бараном следовало за машиной, боясь отстать.

— Чудеса, да и только! — воскликнул Горе. — Мне еще не приходилось видеть машину в роли ишака.

— А барана в шляпе? — засмеялся Лянка.

И было над чем смеяться: его шляпа держалась на бараньем роге так крепко, что ветер не мог ее сорвать, а только раскачивал, отчего казалось, что баран раскланивается.

В таком виде и добрались они до фермы. Штефан Бодоликэ при виде такого шествия разинул рот от удивления и выпустил из рук двух ягнят, которых нес в затишье.

В тот же миг налетевший шквал ветра снова поднял в воздух часть крыши и сбросил ее позади здания. Штефан Бодоликэ начал ругаться, поминая всех пришедших на ум святых, а под конец обрушил свою ярость на Могу:

— Он бросил эту ферму на произвол судьбы! Пожалел денег, а этих бедных животных, которые дают такой доход, не пожалел!

— Сначала спасем ягнят, а затем будем искать виновных, — сказал Лянка. — И побыстрее!

— Куда их уносить? Не поместятся они в моей землянке!

Лянка вспомнил, что за холмом, в Одае, стоит полевой стан бригады Карастана. Недавно там закончили постройку большой мастерской, но еще не успели установить станки.

— Понесем ягнят к Карастану! — решил он.

— Как же мы перегоним по такому ветру, товарищ агроном?! — застонал Бодоликэ. — Ведь три километра пути, мы растеряем их по дороге.

— А мы повезем их на «Волге», — сказал Лянка. — Не смотри на меня так, лови ягнят и грузи в машину.

Когда и Лянка вышел, неся на руках двух белых ягнят, похожих на комочки снега, Горе крикнул Бодоликэ:

— Ты что, с ума сошел? Изгадите мне машину!

— Григоре! — прикрикнул на него Лянка. — И ягнята, и машина — колхозные!

Горе пришлось открыть дверцы и отойти в сторонку, чтобы не видеть, как ягнята вскакивают на сиденье, трутся мордочками об обшивку, разбрасывают горошины помета…

Лянка принес еще пару ягнят и сел в машину, держа их на коленях. Увидев это, Горе смял шапку на голове и заворчал:

— Остается только посадить этого барана в шляпе за баранку! — Многое повидал он в жизни, но возить ягнят на «Волге», да еще на такой «Волге», — эдаких чудес не бывало! «Если бы Мога был здесь сейчас на месте Лянки, неужели и он поступил бы так же? — спрашивал себя Горе. — Пожалуй, не исключено», — подумал он.