– Я не могу без него… – едва не задохнувшись после очередного глотка спиртного, Стайлз смог без ущерба собственной гордости смахнуть выступившие слезы. – Он нужен мне как воздух, как половина меня самого, без которой я не смогу жить. Но он… я ему не нужен. Он не видит во мне свою Пару, он вообще никого во мне не видит! Так, малявка, которая смущала его в школе, с которой потом было интересно болтать и которую легко забыть. А как же я?

– А ты попробуй пожить БЕЗ него, – вытягиваясь во весь рост рядом, Питер оперся на локоть и сделал щедрый глоток из бутылки, которую Стайлз отдал ему без звука. – Ты хорошо знаешь Дерека, и понимаешь его лучше его собственной матери. Дерек никогда не ценил домашнего уюта и тепла. Легкости и безмятежности мира. Заставь его пробивать стены лбом, пусть он скрипит зубами от желания получить то, что БЫЛО его, но перестало быть таковым. Игнорируй его. Или, если сможешь, веди себя как ни в чем ни бывало, только обращайся с ним так, как… как с еще одним Хейлом. Ну есть и есть такой. Любовь? О чем вообще речь? Для моего племянника это самая верная тактика. Это у него еще с детства: игнорирование того, что лежит под рукой, но горячее желание получить то, что принадлежит кому-то еще.

– А какой прок ТЕБЕ давать мне советы по приручению твоего племянника? – извернувшись ужом, Стайлз оказался лежащим нос к носу с Питером.

– Потому что чем быстрее ты получишь то, чего так жаждет твоя душа, тем быстрее ты разочаруешься в нем и сможешь увидеть мир за пределами той придуманной сказки, которую видишь только ты. И когда это случится, я буду рядом, – Питер не испытывал ни малейшего чувства дискомфорта от такого близкого присутствия кого-то еще в личном пространстве.

– Старый добрый дядюшка Питер, блюдущий только свои интресы, – Стайлз дошел до той кондиции, когда уже заплетается язык и фильтр между мозгом и языком куда-то испаряется.

– Стайлз, – чуть навалившись боком, Питер вкрадчиво зашептал на ухо, – расскажи, как я умер ТАМ, в ТОЙ жизни?

Только то, что оборотень придавливал подростка к земле, не дало тому взвиться отпущенной пружиной.

– Что? Ты про что? – от неожиданности пьяный дурман слегка отпустил не привыкшую к алкоголю голову.

– Ты можешь как угодно дурить голову моей сестре и ее Советнику о своем сне, но я уверен, что это ложь. А вот если ты пришел оттуда, где все это уже случилось, где именно ТЕБЕ пришлось разгребать последствия того, что натворил Дерек – тогда да, все имеет смысл. Собственно, это и есть та единственная причина, по которой я еще терплю своего племянника и твою нездоровую привязанность к нему. Я допускаю, что тогда вы могли быть Парой, но сейчас? Так как я умер, Стайлз?

– Тебя какой раз интерсует, зомби-дядюшка? – расплылся в неожиданно злобной ухмылке Стайлз. – Первый? Когда ты горел со всем своим кланом, чувствуя, как оплавляется твоя кожа, лопаясь пузырями, как рвется твоя связь с кланом, ниточка за ниточкой, как твой волк бьется в агонии, слыша вой волчат и твоей Альфы? Этот раз? Или тот, когда тебя, полумертвого, запертого в собственном теле бросили те, кто должен был остаться рядом и помочь волку исцелится. Этот раз? Шесть лет безумия и неподвижности. Честно говоря, я бы тоже не простил свою Альфу после такого. А может, тебе интересен тот раз, когда ты снова горел, а твоя стая, те, кто должен был быть тебе верным, смотрел на это? И как твой собственный племянник вырвал тебе горло. Или ты хочешь узнать о смерти своего разума в той психушке, куда тебя определили любящие племянники? Нет? А как насчет ритуала, когда ты подставил свое брюхо под нож добровольно? О какой из этих смертей ты хочешь узнать подробности?

Откатившись в сторону, Питер вскочил на ноги и нервно заметался по поляне. Он точно выбрал момент, чтобы задать свои вопросы, уже будучи практически уверенным, что его теория подтвердится. Но он оказался абсолютно не готов к реакции своего волка, который сейчас метался внутри и тоскливо выл, ощущая эмоции своей человеческой половины. Ладно, одна смерть. Но несколько, и во всех так или иначе виноваты племянники, которых он, несмотря ни на что, все-таки любил? Хейлу хотелось обернуться и выть, бежать, вырвать кому-нибудь горло или свернуться клубком под боком у… безмятежно сопящего сладким пьяным сном тела…

Взъерошив свою шевелюру, Питер сделал несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного успокоиться, и поднял Стайлза на руки. Вдохнув сладкий запах детства, зверь внутри окончательно успокоился, уловив обещание чего-то смутного, чему еще не время, но обязательно будет.

Дома только брови подняли, когда Питер пронес дрыхнущего пьяным сном Стайлза на второй этаж в комнату Дерека.

– Как все прошло? – насмешливо спросил Саймон, когда Питер спустился вниз.

– Минус одна бутылка выдержанного виски из твоего бара, с пару километров моих бедных истрепанных нервов, плюс одна нотация от родителей завтра… можно сказать, что стандартно, – криво улыбнулся Питер.

Достав мобильник, он нажал кнопку быстрого набора.

– Алло, шериф? Доброй ночи, это Питер… ага. Стайлз сегодня переночует у нас, так как после долгого душевного разговора не имеет никаких сил, чтобы добираться до дому. А мы все же не звери, чтобы выставлять его в таком состоянии за порог, так что сегодня он переночует у нас. Завтра обязательно покормим и доставим в лучшем виде прямо к порогу дома. Как там мелкие?

– …

– Тогда обязательно поцелуйте Илею и Райдена от нас всех. Спокойной ночи.

– Бедные детки, как Стилински позволили Стайлзу назвать близнецов самому? – завершив разговор, Питер глубоко вздохнул.

– Илея и Райден? А, по-моему, неплохо, – отозвался Саймон. – Странно, конечно, но не страннее Стайлза, и красиво звучит. Значит, душевный разговор? С бутылкой моего виски?

– У Джона спиртного дома не водится, с женой-оборотнем-то. В магазине не продадут, остаемся только мы. Да ладно, тебе жалко, что ли? У парнишки разбитое сердце, ему сам Бог велел пойти по стопам сотен поколений, – чуточку натянуто усмехнулся Питер.