Она самоуверенно ухмыльнулась.

— НОР, значит?

Выражение её лица заставило его расправить плечи, и Мариголд не смогла не заметить — а тут бы только слепая не заметила бы! — его мускулистую грудь. Тот факт, что на ней вообще были мускулы. Но тут до него дошёл смысл вопроса. Норс засмущался и отвернулся засунуть коробку из-под обуви, полную гаек и болтов, в одну из оставшихся щелей.

— Я получил её в последнюю выездную кампанию, — ответил он, имея в виду футболку.

— Хм.

— Я люблю следить за новостями. Люблю учиться.

— Моя мама слушает НОР.

Он так и не обернулся.

— Я должен был поинтересоваться раньше, но у тебя есть коробки с украшениями для Рождества, — он покачал головой, — для Йоля, чтобы мы смогли их поискать?

Он сменил тему вместо того, чтобы подыграть. Интересно. До этого момента он не казался человеком, который не откажется от вызова.

— Или деревья для зимнего солнцестояния не украшают? — сухо продолжил он. — Мол, природа создала ёлки без гирлянд.

Вот Норс, которого она знала. Но… знала ли она его на самом деле? Мариголд пронзила мысль, как невыносимо сильно она хочет его узнать.

Она подошла к Норсу.

— Мы украшаем.

Норс обернулся, не осознавая, как близко она стоит. Он не сделал шага назад и не дрогнул.

— Значит, коробка есть.

Его голос был настолько глубоким, что у Мариголд побежали мурашки.

— Да. Точнее две.

Норс улыбнулся.

— Можешь их описать?

— Одна из-под старого замка «Фишер Прайс». Вторая — от тюдоровского дома этой же фирмы.

— Я вроде таких не видел.

Его голос каким-то образом стал ещё глубже. И — хорошо, она могла это признать — сексуальнее. Глубокий и сексуальный голос, который говорил о каких-то коробках.

Мариголд отвернулась, улыбаясь самой себе.

— Принести тебе попить? Воды? Кофе? Чаю?

Норса забавляло её приподнятое настроение. Даже если он не знал причины.

— Ага. Кофе. Спасибо.

Кухня тоже была захламлена, но в отличие от остальной части квартиры предоставляла больше места для манёвра. Пока Мариголд варила кофе, Норс взял круглый столик и два стула и соорудил уютную обеденную зону в углу гостиной. Мариголд обычно ела стоя или за письменным столом. Она уж и забыла, когда в последний раз собирались за столом вместе с матерью.

Позади неё появился Норс и указал на агрегат для кофе.

— А это что?

— Френч-пресс.

— Прикольно.

Она пожала плечами.

— Мама не верит в электрические кофемашины.

— По крайней мере, она верит в кофе.

Мариголд рассмеялась, доставая из шкафа две кружки (обе ручной работы, так как мама вдобавок верила в местных мастеров).

— Ты какой будешь?

— Чёрный.

— Так и думала. Крепкий парень любит крепкий кофе.

Норс фыркнул.

Мариголд усмехнулась.

— Я тоже пью чёрный.

Он наклонился над кухонным «островом», вытянувшись во весь свой немаленький рост.

— А я думал, ты любительница травяных чаев.

— Понятно. — Мариголд протянула ему кофе, закатив глаза. — Из-за ресторана.

 — Из-за солнцестояния, имени и этой керамической кружки. — Он поднял кофе. — А что за ресторан?

Мариголд совсем забыла, что не рассказывала про ресторан. Казалось, они знают друг друга давным-давно.

Мариголд села за столик для патио, Норс занял место напротив неё.

— У моей мамы ночной веганский ресторанчик с домашней кухней в центре города, — выпалила она на одном дыхании. — Да, знаю. Очень по-эшвилски.

— «У Генриетты»? Твою маму зовут Генриетта?

У Мариголд взлетели брови от удивления.

Норс пожал плечами.

— В городе мало ночных ресторанчиков, а в Шугар Ков их вообще нет, так что я частенько захожу в «Генриетту» после кинотеатров или концертов. Все знают твою маму, — добавил он. — Или наслышаны про её репутацию. Приходит на помощь бездомным и всем нуждающимся. Это клево.

Мариголд думала, что Норс будет её подкалывать, а вместо этого от его слов встал ком в горле. Давненько она не слышала добрых слов о своей матери. Мамины работники устали от её грусти и гнева так же, как и сама Мариголд. Однако Генриетта построила репутацию на том, что кормила всех желающих, несмотря на количество звонких монет в карманах. В меню было простое блюдо из риса и бобов, а клиенты сами решали, сколько денег оставить. Те, кто платил больше, фактически оплачивали ужин тем, у кого не хватало или совсем не было денег. Удивительно, но люди обычно не скупились.