– Любимая, все хорошо?

Кивнув, я соглашаюсь. Он светится от счастья.

Наши губы встречаются. Они поглощают друг друга, и Эрик снова грубо входит в меня. Он уже восстановился, и я опять нужна его эрекции. Взяв в свои объятия, под струями душа он делает меня своей. Прижав к стене, моя любовь раз за разом погружается в меня, а я, крепко обвив его ногами, желаю еще большего. Говоря друг другу на ухо жаркие слова, мы увеличиваем наше желание. Дикие слова, глядя друг другу в глаза, чтобы еще сильнее свести друг друга с ума. А когда закричав от оргазма, мы прислоняемся к стене, Эрик шепчет мне на ухо:

– Детка, ты меня когда-нибудь убьешь…

Поерзав, я улыбаюсь, и Эрик опускает меня на пол. Вода так и льется на наши тела. Переглянувшись, мы улыбаемся. Выйдя из душа, я вижу, что женщина теперь играет на кровати с теми двумя незнакомцами, а Декстер, сходя с ума, ее ласкает. Тогда я интересуюсь у Эрика:

– Это всегда так проходит?

– Да.

И, притянув меня к себе, продолжает:

– Всегда. Каждый находит то, что хочет. Это лишь фантазии. Помни об этом.

После двух бокалов кубы-либре мой мочевой пузырь вот-вот взорвется. Я говорю Эрику, что мне нужно в туалет. Мой немец показывает мне, где он расположен, и я направляюсь туда. Зайдя, я вижу двух целующихся женщин, они таращатся на меня, я, улыбаясь, таращусь на них. Я направляюсь к одной из кабинок, и, очутившись внутри, облегченно выдыхаю, делая свои дела. Мне слышно, как кто-то заходит. Звучит смех. До меня доносится шепот каких-то женщин:

– О, да! В следующую пятницу я ужинаю с Раймоном Грюером и его родителями. Наконец-то я своего добилась. Он собирается попросить моей руки.

Радостное визжание. Мне смешно. А другой голос говорит:

– Куда вы идете?

– В «Тратторию Винченцо». Самое подходящее место, а? В семь часов вечера.

– Великолепное.

– И элитарное.

– И дорогущее.

Опять смех.

– Но, послушай, мне казалось, что Раймон – это не твой тип. Тебе нравятся мужчины помоложе?

– Так и есть, дорогая, но его деньги – совсем другой разговор.

Обе смеются, а я вздыхаю. Какие же они корыстные гадины!

– Он совсем не тот мужчина, что может свести меня с ума в постели. В его-то возрасте. Но этот вопрос я уже решила с его кузеном Альфредом, да и со своими собственными друзьями. В конце концов, они же одна семья, верно?

– О, Бетта! Ты невозможна!

Бетта?

Она сказала Бетта?

Мое сердце начинает трепетать, когда я слышу:

– Кто бы говорил. А сама пришла в это гнездо порока одна, без мужа. Если Стефен только узнает, он тебе задаст.

Смех подтверждает мне, что это она. Бетта! Безусловно, это смех этой жирной коровы. Я опускаю платье, потому что трусиков на мне уже нет – их разорвал Эрик, и открываю дверь кабинки. Они глядят на меня, а я замечаю, что Бетта при виде меня совсем не удивлена. По ее выражению лица я догадываюсь, что она знала, что я сегодня пришла на вечеринку. И не дав мне и секунды на размышление, она бьет меня, я улетаю назад и бьюсь спиной об стену. Но у меня быстрая реакция, схватив ее за платье, я тяну ее к себе. Она резко падает на пол. Ее подруга начинает визжать и выскакивает из туалета с криками о помощи. Две целовавшихся женщины выбегают. Мы остаемся одни.

Я смотрю, как она валяется на полу, и тут замечаю на ее руке кольцо в форме цветка маргаритки. Я в ярости кричу:

– Ты посмела прикоснуться к Эрику, ты, жирная корова? Ты посмела к нему прикоснуться?

Она коварно улыбается.

– Мне показалось, что вам обоим нравилось, когда я это делала, разве нет?

От ее наглости у меня пропадает дар речи. Я ее убью! Я отвешиваю ей пощечину, а затем еще одну прямо перед исказившимся от ужаса лицом женщины, вошедшей в этот момент в уборную. Бетта поднимается с пола, я следую за ней. Она выше меня, но я более ловкая и подвижная, чем она, и когда она попыталась сбежать, я, прижав ее к стене, говорю сквозь зубы:

– Как ты осмелилась дотронуться до него?

Она не отвечает, а только смеется. Я в бешенстве продолжаю:

– Я же тебе сказала, что не хочу тебя видеть рядом с Эриком.

– Меня не волнует, что ты там болтала.

О, боже, я вырву ей все ее накладные патлы! И, глядя на нее, в негодовании начинаю вопить:

– Я тебя предупреждала, что будет, если ты будешь нарываться, змея!

Бетта кричит. Она испугалась, когда я стала выкручивать ей руку, и тут неожиданно меня хватает Эрик и, оторвав от нее, интересуется:

– Ради всего святого, Джуд, что ты творишь?

Бетта, изобразив на лице страдание, глядит на меня обвиняющим взглядом и воет:

– Твоя невеста совсем с ума сошла.

– Ты, гадюка…! – со злостью кричу я.

– Она увидела меня и сразу набросилась.

– Ты – бессовестная. Ты сама первая на меня напала.

– Лгунья.

И, глядя на Эрика, Бетта шепчет:

– Любимый, не верь ей. Я была в туалете, тут пришла она и…

– Бетта, заткнись, - в ярости шипит Эрик.