Пока мы едем, начинают трезвонить наши мобильники. Нам приходит множество сообщений. Мы оба не обращаем на них внимание. Мы сейчас не в том настроении. Уверена, что это от Фриды и Андреса, они хотят узнать, как мы. Когда мы приезжаем домой и ставим машину в гараж, я так сильно хлопаю дверью, что Эрик смотрит на меня, а я, желая устроить скандал, ору:

– Что-то не так?

Эрик широким шагом подходит ко мне:

– Ты могла бы быть поосторожней и аккуратнее закрывать дверь.

– Нет.

Он удивленно вскидывает бровь и повторяет:

– Нет?

– Именно. Я не хочу закрывать ее аккуратно! Не хочу, потому что очень на тебя зла. Во-первых, за то, что ты наорал на меня прямо перед этой тронутой Беттой, а во-вторых за те идиотские слова, что ты сказал про нас с Бьорном.

Эрик закрывает глаза.

– Почему ты мне не рассказала о том, что встречалась с Беттой?

– Потому что не посчитала нужным. Это касается только нас двоих.

– Вас двоих?

– Именно. И прежде чем ты начнешь возражать, позволь сказать тебе, что мой отец научил меня…

– Теперь мы заговорили об отце? Не впутывай сюда его!

Возмущаясь его реакции, я кричу:

– А почему я не могу говорить о своем отце, когда мне этого хочется?

– Потому что мы разговариваем о Бетте, а не о твоем отце.

– Ты придурок, тебе это известно?

Эрик не отвечает. И я, уже не сдерживаясь, продолжаю:

– Я собиралась сказать тебе, что отец научил меня не давать себя в обиду. Эта идиотка, если не сказать хуже, вздумала меня перехитрить. Она вела себя, как стерва, и хотела испортить мне жизнь. Что я должна была делать? Поздравить ее при встрече?

Не взглянув на меня, Эрик хватается за голову.

– Я не говорю, что ее надо встречать с распростертыми объятиями. Я просто хочу, чтобы ты не имела с ней ничего общего. Не приближайся к ней, и мы сможем жить в мире и спокойствии.

– А как же сегодняшний вечер? Эта…, эта… бессовестная змея посмела подойти к нам в темной комнате. Она прикасалась к тебе. Она трогала своими грязными руками твое тело, и я, не зная, кто она, помогала ей в этом. Она лапала тебя прямо у меня перед носом. Она снова меня провоцировала. Снова играла грязно. Ты считаешь, что я и на этот раз должна была ей все простить?

Эрик молчит. Он удивляется тому, что только что услышал.

– Она была той женщиной, которая…

– Да, она. Эта гадина. Она была в той темной комнате! – в отчаянии кричу я.

Я слышу, как он чертыхается. Мой немец подходит ко мне сначала с одной стороны, потом с другой, и наконец шепчет:

– Уже поздно. Пойдем спать.

– К черту сон. Мы разговариваем. Плевать, который сейчас час. Мы с тобою разговариваем как взрослые люди, и я не позволю, тебе уйти лишь потому, что тебе не хочется обсуждать эту тему. Я только что сказала, что эта гадюка опять нас обманула. Она опять играла грязно.

Эрик нервно ходит по гаражу. Он изрыгает ругательства.

Внезапно его взгляд на чем-то останавливается. И тут я вижу свой желтый мотоциклетный шлем. О, нет! Я закрываю глаза и чертыхаюсь. Боже, только не сейчас! Эрик направляется к своей цели и, сбросив синюю пленку, орет:

– Что здесь делает этот мотоцикл?

Я тяжело вздыхаю. Этот вечер превращается из просто плохого в отвратительный. Я подхожу к Эрику и отвечаю:

– Это мой мотоцикл.

Он недоверчиво глядит на меня, потом на мотоцикл и цедит сквозь зубы:

– Это мотоцикл Ханны. Что он тут делает?

– Мне его подарила твоя мать. Она узнала, что я занимаюсь мотокроссом и…

– Невероятно! Это просто невероятно!

Понимая, какие мысли возникли сейчас у него в голове, я смягчаю тон:

– Эрик, послушай. Ханне нравилось заниматься тем же, чем и мне, а здесь у меня не было мотоцикла, и…

– Тебе не нужен этот мотоцикл, потому что ты больше не будешь заниматься мотокроссом. Я тебе это запрещаю!

Я возмущена. У меня начинает чесаться шея.

Кто он такой, чтобы что-то мне запрещать? Я решаю отстаивать свое право и отвечаю:

– Ошибаешься, курносенький. Я буду ездить на мотоцикле. Здесь, там и везде, где мне захочется. И к твоему сведению, как-то утром я уже каталась с Юргеном и его друзьями. Разве со мной что-то случилось? Неееееееееееееет…, но ты, как всегда, устраиваешь из всего драму.

Его глаза пылают огнем. Не очень-то у меня получилось убедить его. Понятно, что я сунула голову в пасть льва, но теперь уже ничего не поделаешь. Длинный у меня язык! Эрик глядит на меня. Он кивает головой и кусает губы.