– Что мы здесь делаем?

Эрик смотрит на меня.

– Нам нужно побыть наедине.

Я соглашаюсь.

Я ничего не желаю больше, чем это.

Когда автомобиль останавливается, и мы выходим, Эрик одной рукой подхватывает мой багаж, а другой берет меня за руку. Он крепко и властно ее сжимает, и мы заходим внутрь дома. Мое удивление растет еще больше, когда я вижу, как все вокруг поменялось. Современная мебель. Гладкие цветные стены. Огромный плазменный экран. Новехонький камин, который еще ни разу не зажигали. Все, абсолютно все, здесь новое.

Я удивленно смотрю на него. Я вижу, что он включает музыку, и, не дав мне и слова сказать, Эрик поясняет:

– Я купил дом.

Невероятно. Но как это возможно, чтобы я не узнала о покупке?

– Ты купил этот дом?

– Да. Для тебя.

– Для меня?

– Да, любимая. Это мой сюрприз тебе на праздник трех Королей.[9]

Я с изумлением смотрю вокруг.

– Проходи, - говорит Эрик, поставив на пол мой багаж. – Нам нужно поговорить.

Музыка заполняет все помещение, элегантность которого не перестает меня восхищать. Я усаживаюсь в удобное кресло перед потрескивающим камином.

– Ты прекрасна в этом платье, - уверяет Эрик, устраиваясь рядом со мной.

– Спасибо. Веришь или нет, но я купила его для тебя.

Одобрительно кивнув, он переводит взгляд на мое тело, и тут мой Айсмен не может не сказать:

– Но надела его для других, чтобы другие мужчины наслаждались теми видами, что открывает это платье.

Ну, вот опять.

Начинается.

Это меня задевает!

Я считаю про себя до сорока пяти, нет, до сорока шести, тяжело вздыхаю и, наконец, отвечаю:

– Как я тебе однажды уже говорила, я не святая. И когда я одинока, я дарю и даю ту часть себя, какую я хочу, кому я хочу и когда я хочу.

Эрик поднимает бровь, и я продолжаю:

– Я сама себе хозяйка, и ты должен это понять раз и навсегда.

– Точно, когда ты одинока, но это не наш случай, - настаивает он, не отводя от меня взгляда.

Внезапно я понимаю, что сейчас звучит одна песня, которая мне очень нравиться. Когда я слушала ее в дни нашей размолвки, она всегда напоминала мне об Эрике! Мы снова смотрим друг на друга, как противники, в то время как голос Рикардо Монтанера поет:

Conv'enceme de ser feliz, conv'enceme.

Conv'enceme de no morir, conv'enceme.

Que no es igual felicidad y plenitud

Que un rato entre los dos, que una vida sin tu amor.[10]

Эти строчки так точно описывают мои отношения с Эриком, что мой разум мгновенно затуманивается. Но, в конце концов, Эрик протягивает руку и уменьшает звук, а затем меняет тему разговора.

– Мои мать и сестра передают тебе привет. Они ждут тебя в Германии на вечеринку, которую мама устраивает пятого января. Ты помнишь?

– Да. Но ты не обсудил это со мной. Я не поеду.

Я продолжаю хмуриться и завожусь на полную катушку. Несмотря на счастье, которое меня переполняет, счастье быть с человеком, которого я обожаю, мои гордость и гнев никуда не делись. И Эрику это известно.

– Джуд… Я сожалею о том, что случилось. Ты была права. Я должен был просто поверить тебе и не задавать больше никаких вопросов. Но иногда я становлюсь тупоголовым упрямцем.

– Что заставило тебя поменять свое мнение?

– Жар, с которым ты отстаивала свою правду. Именно это заставило меня понять, что я ошибался в тебе. Еще до того как ты ушла, я понял, что совершил громадную ошибку, любимая.

Иногда мужчины все-таки заслуживают, чтобы их хорошо ударили кирпичом по голове.

– Убеди меня…

Эрик смотрит на меня, не произнеся больше ни слова, и я проклинаю сама себя. «Убеди меня?». Почему я это сказала? Боже, песня совсем затмила мне разум. Хоть бы она уже, наконец, закончилась. И не дав ему ответить, я рычу:

– И поэтому была вынуждена уволиться с работы и вернуть тебе кольцо?

– Ты не уволена и...

– Нет, уволена. Никогда в жизни я не собираюсь возвращаться в твою проклятую фирму.

– Почему?

– Потому. Ах! Хотя, конечно, я рада, что ты выкинул на улицу мою бывшую начальницу. И прежде чем ты начнешь настаивать, нет. Я не вернусь в твою компанию, понятно?

Эрик соглашается, хотя на какое-то время о чем-то задумывается. Наконец, он решает высказаться:

– Я не позволю тебе и дальше работать официанткой ни в этом пабе, ни в каком другом месте. Я ненавижу, когда на тебя смотрят другие мужчины. Я собственник, и защищаю свою территорию, и ты…

Ошеломленная этим приступом ревности, который в глубине души заводит меня на все сто, я бросаю ему: