– Посторонних прошу покинуть мой кабинет!
– и указала пальцем на дверь, но не получив на свой приказ ответной реакции, она скомандовала по-другому, - Закрой дверь с другой стороны, несносный мальчишка!
– Однако, когда и это не возымело никакого действия, она окончательно сорвалась, - Дурак... Идиот... И твой дружок - такой же недоделанный!..
– при последнем возгласе, внезапно слетевшем с ее уст, стало абсолютно ясно из-за кого и почему у нее такое настроение, - И никакой он не ангел, - со злобой произнесла она, - Потому что крыльев у него за спиной, лично я, - не видела, а хвост, думаю, - наверняка имеется...

– Ну, ты даешь...
– не ожидавший такого "бурного" приема и случайно получивший, предназначавшееся явно не ему, удивленно произнес Купидон, а следом задал вопрос, который вполне закономерно напрашивался после столь бурной встречи, - Ты всех своих посетителей встречаешь такими жуткими воплями? Или мне так досталось исключительно по знакомству?

– И нечего мне "тыкать"! Я не твоя подружка!
– злобно рявкнула она. Слезы, которые лились из ее глаз уже в течение нескольких часов, внезапно прекратились, и даже нос перестал так выделяться на ее лице, потому что от негодования оно стало таким же красным, каковым раньше был только нос, старательно отшлифованный просоленным слезами носовым платком.

– А я считаю, что любимая девушка моего друга, является и моей подругой тоже, - парировал Купидон, сделанное ею заявление, - И мне совсем не понятно, за что я получил от тебя столько всего "хорошего", хотя сам - ничего плохого тебе не сделал? Я, всего-то на всего, принес очередную заметку в твою газетку.
– Слово "газетку" он произнес уничижительно, чтобы хоть как-то задеть за живое и отомстить Анечке, сорвавшей на нем свой "праведный" гнев, - Газетенка твоя, по-моему, просто расцвела на наших опусах. Не правда ли?..
– с долей ехидства поинтересовался он.

Крыть было нечем. И Анечка, выплеснув на подвернувшуюся ей первой голову свое отвратительное настроение, как-то утихомирилась и, в глубине души, согласилась с Купидоном.

– Ладно, уж...
– примирительно произнесла она, - Давай сюда свой материал, и протянула руку, чтобы взять тот.

Купидон, порывшись в складках хитона, достал несколько аккуратно сложенных бумажек и, только ознакомившись с их содержанием и отобрав нужную, протянул ее Анечке.

– А там что?
– поинтересовалась она, указывая на остальные листы.

– Это тоже заметки в твою газетенку. Просто их время пока еще не пришло, - сообщил Купидон, - Но придет непременно, - обнадежил он ее тем, что ее периодическое издание, по крайней мере, еще какое-то время будет исправно получать от них интересующие читателей материалы.

Анечка бросила взгляд на заметку. Та была короткая и гласила следующее:

"Академик Борис Гальперин сделал удивительное открытие!!!
– это было выделено жирным шрифтом в качестве заголовка, а далее следовал текст заметки, которая сообщала что:

В надписи на странной плите, обнаруженной в Воловском пруду, содержится послание какому-то демону Буну. В ней ему предлагается что-то, каким-то образом исправить. Послание заканчивается странной угрозой: "Не сделаешь, - хвост намылю!". Интересные, однако, отношения существовали раньше!

Надпись на плите сделана на древне арамейском языке" - пояснялось в конце заметки.

От прочитанного, Анечкины глаза недоуменно округлились. Она потрясла, принесенным Купидоном листком перед его носом и строго спросила:

– Что за галиматью ты мне притащил? Мы, все-таки, не "желтая пресса". (Хотя сейчас граница "желтизны" и "не желтизны" бывает настолько зыбкой, что, порою, ее бывает просто невозможно заметить). Какой хвост?.. И причем тут мыло?..
– возмутилась она, - Да, наша газета печатала ваши идиотские заметки, но, согласись со мной, до "хвостов в мыле", дело еще не доходило...

Купидон, загадочно улыбнувшись, произнес:

– А, вот, сегодня - как раз и дошло. Впрочем, - с явно деланным безразличием произнес он, - если не хочешь брать заметку, я могу поискать и другой печатный орган, который с радостью и большим удовольствием опубликует материал, касающийся данной темы.

Купидон уже протянул руку, чтобы забрать принесенный листок, но Анечка, вцепившись в тот мертвой хваткой, не выпустила его из рук.

– Ладно, ладно...
– примирительно сказала она, не желая упускать грядущую выгоду от очередной публикации материала, идущего на "ура", - Мы, так и быть, напечатаем ее. Но ты, хотя бы, объясни мне, что за "намыленный хвост" тут фигурирует?

– Это послание Ксафана черту Буну, вместе с которым они и придумали всю эту "чертову перестройку с реформами". Когда мы только начинали бороться с их последствиями, Ксафан предложил на камне, который мы, для грядущего успеха нашего совместного дела, утопили в пруду, написать угрозу Буну. Ну, - как заклинание. Чтобы лучше подействовало...
– пояснил он их магические действия, - А сейчас, так сложились обстоятельства, что эту угрозу будет, кому донести до ушей этого прохвоста - Буна. В Волово вчера прибыли посланцы из преисподней. Инкогнито. И ты их тоже видела, когда прогуливалась с Ксафаном, - таинственно прошептал он, но тут же добавил, - Но, сама понимаешь, - это не для печати.