– Что, испугался споить несовершеннолетнего?
– язвительно поинтересовался Купидон, глядя на нерешительные телодвижения Главы администрации.

– Да нет, я просто хотел предложить снять напряжение после перенесенного нами стресса... Даже врачи советуют, - стал оправдываться Василий Петрович перед языческим богом, - по 50 граммов, чтобы расширить сосуды...

– Значит, я правильно тебя понял, - ты опять усомнился в моем почтенном возрасте. Сколько раз можно объяснять, сколько мне лет? И ты думаешь, что, прожив столько, я ни разу в жизни не брал в рот никаких горячительных напитков? Ты, правда, веришь в это?
– ухмыльнулся Купидон.

Василий Петрович смутился, не зная, что ответить подростку, тогда тот продолжил сам.

– Ты когда-нибудь про пищу олимпийских Богов слышал? А про напиток - нектар? Я уверен, что ты никогда не задумывался, что это такое. Уверяю тебя, - это не компот и не кисель. И тем более не молоко или еще более полезные кисломолочные продукты. Безусловно, то, что ты собирался предложить сейчас, значительно крепче, но и нектар тоже способствует некоторому расслаблению. Так что нектара, я, как Бог с Олимпа, испробовал немало, - сообщил Купидон.

– А однажды, когда я спустился на землю, естественно по своим неотложным делам, наткнулся на компанию Вакха, он там со своей свитой отмечал Праздник урожая, и уговорил меня, присоединится к ним. Почему-то все пьющие, будь то Боги или смертные считают своим долгом увеличить количество своих последователей и собутыльников. Ну, и я, поддавшись на его уговоры, тоже решил развлечься вместе с ними. И так повеселился, что до сих пор, вспоминая следующее после Праздника урожая утро, меня в дрожь бросает. Мало того, что свою работу, из-за которой сходил с Олимпа завалил, потому что стрелял из рук вон плохо, почти все мои стрелы пролетели мимо цели. Сколько пар не стали счастливыми в тот день, - сокрушенно произнес Купидон, до сих пор видимо сожалея о той оплошности, которая случилась с ним еще в те далекие времена.
– Да и на следующий день тоже, когда руки тряслись, и голова раскалывалась с похмелья, был нетрудоспособен, - продолжил он, а потом с нескрываемой злостью добавил:

– А моя мамаша, Венера, так мне уши надрала, подзатыльников надавала, да еще так отругала за то, что связался с компанией ее незаконнорожденного братца - пьяницы, что до сих пор иногда слышу ее вопли в мой адрес. Она кричала, что если еще раз увидит меня в таком виде, то мне точно не поздоровиться. А ведь я - тоже Бог...
– с обидой произнес оскорбленный и уязвленный Купидон, а затем почти с жалобой добавил, - И рука у нее, - такая тяжелая, не дай Бог. Такие затрещины могла раздавать направо и налево...

После этого заявления Василий Петрович чему-то усмехнулся, но сразу же и объяснил им свою усмешку:

– Значит недаром, почти у всех ее изваяний, дошедших до наших времен, варвары руки-то по обламывали. Видимо побаивались, что она и в таком виде рукоприкладством займется, и тогда, уж, всем не поздоровится. Про одну такую, видимо, случайно оставшуюся с руками, а затем найденную и откопанную, у Проспера Мериме даже рассказ есть, - "Венера Ильская" называется. Так в нем, изваяние твоей матушки воспользовалось своими "тяжелыми" каменными руками взяло да и задушило главного героя прямо накануне свадьбы.

Но затем, ненароком взглянув на Купидона, смутился и решил извиниться за свое неуместное в данной ситуации повествование. (По крайней мере, ему так показалось) Купидон, же, был очень удивлен его извинениям.

– Чего ты извиняешься передо мной? Разве это ты крушил ее изваяния? Это ведь варвары сделали. На то они и вандалы, чтобы все бить, крушить и ломать. Да и когда это было? И где это было? Короче, ты не имеешь к этому никакого отношения и не должен извинятся за каких-то уродов, живших тысячи лет назад. Это только сейчас стало модным требовать извинений и покаяний от потомков людей, совершивших какие-либо прегрешения. Хотя, вроде бы, и существует такое понятие, что сын не несет ответственности за поступки отца. Но на практике все происходит совершенно по-другому. И сколько подобных требований от Государств и наций друг к другу за прегрешения совершенные уже давным-давно существует сейчас. А ведь многие даже из ныне живущих в них, об этом мало что знают, а то и вовсе не слышали. Однако по совершенно непонятным причинам должны каяться и возмещать моральные и материальные потери. Скорее всего, они сами такого никогда бы и не совершили.

А что касается моей матери, то ей совершенно все равно, ломали ли варвары руки ее каменным изваяниям, закапывали ли их в землю и, писали ли, про нее черт знает что, - выдумщики писатели. Она сидит себе на Олимпе на заслуженной пенсии, занимается своими "олимпийскими" делами, - вкушает амброзию и попивает нектар. Скорее всего, ругается со своим хромоногим мужем и заводит романы на стороне, (а при таком муже, и при такой красоте, - как этого не делать?) и ей глубоко наплевать и на варваров и на сочиняющих про нее всякие небылицы писателей, и вообще на все, что сейчас происходит на Земле. Потому что время олимпийских Богов, увы, уже давно миновало.

– Значит, все-таки воспитание твоей матушки тебе впрок пошло?
– с улыбкой спросил Ксафан, переведя разговор на другую тему.

– Ну, в общем-то, да. Мне - пошло. А разве нет?
– задал риторический вопрос присутствующим Купидон, - Наверное, по малолетству, я бы мог еще раз поддаться на уговоры Бахуса, а потом бы войти во вкус. А сейчас у меня подобные увеселения не вызывают никакого интереса. Главное, что она не перегнула палку в своих воспитательных целях, как родители ее мужа, когда пытались воспитать супруга моей матери - Гефеста.