тельности, мы еще надеялись, точнее – хотели надеяться на возможность

совместить социализм с человеческим лицом. Романтики, верившие в идеа-

лы, были тогда и в СССР, и в Чехословакии, в коммунистических движениях

других европейских стран. Встречались и скептики, но то, что происходило в

Чехословакии, оставляло место для надежд. Двадцать лет спустя, в горбачев-

ский период, подобные перемены у нас получили название “перестройка”.

Однако в Чехословакии они шли быстрее, были радикальнее и последова-

тельнее, чем потом у нас. Потому Дубчек и его соратники стали кумирами

многих из нас; только позднее, прочитав “Холодом веет от Кремля” Зденека

Млынаржа, я в кумирах разочаровалась…» 5

…Слушая Ларису Иосифовну, представляю помещение народного суда

Пролетарского района города Москвы, судебное разбирательство по делу

участников демонстрации. Она, единственная из обвиняемых, отказалась от

адвокатов и вела защиту сама. На вопрос о том, зачем она вышла на Красную

площадь, говорит: « От стыда…»

Лариса Иосифовна вспомнила разговор с молодым чехом, аспирантом

Московского университета. Тогда, в июне 68-го, в ее окружении шли споры,

введут или не введут в Чехословакию войска. «Не думаю, – сказала она, –

чтобы власть была настолько безумна. Ввод войск означал бы конец комму-

нистического движения во всем мире». Были уверены, что в случае военной

акции члены левых партий и движений начнут пачками выходить из них.

Некоторые национальные партии в полном составе порвут с коммунизмом. А

чех на это ответил: «Тогда пусть вводят войска!»

«Я была просто наивна. Эти партии и движения почти полностью со-

стояли из циников и расчетливых карьеристов. Когда вторжение случилось,

одни коммунисты стали душить и вязать других, чешских. И что же – вышел

тогда из компартии друг Млынаржа Горбачев? Это теперь, тридцать лет спу-

стя, он подписывает коллективную покаянную декларацию. А тогда, через

пару лет после вторжения и после демонстрации 25 августа, мой отец Иосиф

Аронович Богораз, старый большевик и недавний воркутянин, отправил в

райком свой партбилет вместе с заявлением, что выходит из КПСС, так как

не согласен с ее внутренней и внешней политикой.

Других подобных случаев я не знаю.

Хотя было несколько заявлений в партийные органы, критиковавших

эту самую “внешнюю политику КПСС” изнутри. Такое заявление в ЦК КПСС

отослал тогда молодой ученый-биолог Александр Александрович Нейфах.

Таких были единицы. Коммунистическое движение не прекратило свое су-

ществование. Это тоже один из уроков 1968 года, до сих пор мало осознан-

ный. Мы получили наглядное свидетельство о том, что представляет это

движение в нравственном отношении».

У правозащитников, как у всех смертных, есть семьи и дети, их надо

одевать и кормить, кто-то болеет, а попробуй достать (термин из шестидеся-

тых!) лекарства, и каждый день предлагает свои головоломки, а эти люди,

все успевая, кажется, парят, как птицы над грешной землей, выше всех цен-

ностей мира ставя совесть человека и нравственность государства. За убеж-

дения пойдут хоть в ссылку, хоть на плаху. А благополучные, живущие иначе,

но желающие казаться такими же, как они, у них вызывают горькую усмеш-

ку. Их внутренний монолог представит Ю.Даниэль: «О, как мы были прямо-

душны, / когда кипели, как боржом, / когда, уткнувши рот в подушки, кра-

молой восхищали жен. / И в меру биты, вдоволь сыты, / мы так рвались в

бескровный бой! / О, либералы – фавориты / эпохи каждой и любой» 6.

Многих из поколения Богораз, Даниэля, Марченко сегодня охватывает

ощущение, что это о каждом из нас, мнящих себя порядочными потому толь-

ко, что лично никому не причинили, не хотели причинить, зла.

Пытаюсь представить Ларису Иосифовну в Чуне, в таежном поселке, у

небольшой станции на Транссибирском рельсовом пути, в телогрейке, ва-

ленках, в шапке-ушанке, занесенную опилками и снегом. Судом ей было