дейской танковой Приберлино-Карпатской дивизии 1-й гвардейской танко-

вой армии. В ответ на публикацию «Это было в Праге» он прислал сохранен-

ные «благодарственные письма» командования войсковой части № 47518

«за образцовое выполнение воинского и интернационального долга при за-

щите социализма в Чехословакии». Смышленый сельский техник-электрик

двадцати лет служил в группе советских войск в ГДР мастером по ремонту

электрооборудования танков и бронетехники. В полку три танковых баталь-

она, в каждом 9 танковых рот по 8–9 танков (Т-55) в каждой, взвод плаваю-

щих танков (ПТ-76), зенитный взвод (4 зенитных самоходных установки

ЗСУ), до полутора сотен колесных машин, а также рота связи, комендантский

взвод, хозяйственный взвод, саперный взвод, взвод разведки, пехотная рота

на гусеничных бронетранспортерах и т.д. Часть бросали на подавление вол-

нений в Польше и Венгрии; за ней закрепилось название «Черные крылья».

В апреле 1968 года начали возникать слухи о каких-то непорядках в Че-

хословакии. Солдат это особо не касалось бы, но от германо-чехословацкой

границы, вблизи которой они стояли, до Праги 165 километров, четыре часа

танкового перехода. Поговаривали, что отсюда будет главный удар. К нему

уже готовились; разведвзвод разворачивали в разведроту, саперный взвод –

в саперную роту; получили новый мостоукладчик, выдали хлопчатобумаж-

ное обмундирование, совсем новое, хотя до истечения срока старого было

далеко. Что-то неуловимое сдвинулось с места, нарушался ход вещей, но тре-

вожили не сами симптомы, а бессилие понять, что последует.

В первой половине мая в гарнизоне случился пожар, сгорела отдельная

рота химической защиты, тушили всей частью; из двадцати машин дотла

сгорели девятнадцать; пожар был виден за двадцать километров. А потом

налетел ураган, повалил деревья, гарнизон остался без света. На одной из

вечерних поверок при свечах в полку объявили «готовность номер один».

Отменили демобилизацию, отпуска, увольнения; запретили покидать казар-

му, можно только рядом посидеть на газоне. Учебную роту направили на по-

лигон менять изношенные гусеницы на новые, загружать боеприпасы, стать

боевой ротой.

Из письма рядового Успенского:

Восьмого июня часть построили на плацу. Командир полка сказал:

«Сынки, впереди тяжелые времена, и надо потерпеть месяца три-четыре».

Несколько полковых бензовозов ЗИЛ-157 подготовили как на парад: на две-

рях кабин нарисовали гвардейские значки, колеса окантовали белой краской

и послали на командно-штабные учения войск Варшавского договора в Че-

хословакии. Учения смахивали скорее на показные, чем на необходимые. Это,

объясняли офицеры, – предупреждение чехам, пусть знают, происходящую у

них неразбериху можно прекратить в любое время. Вернулись машины через

месяц. Пока шли учения, говорили солдаты, их встречали с цветами, а когда

все закончилось, а части не уходили, тянули время, отношение изменилось.

Чехи подбрасывали записки с требованием убираться. Подразделения отво-

дили в леса, приказывали занять круговую оборону. В конце концов, части

пришлось вывести. На политзанятиях вернувшимся говорили: «Ничего, ско-

ро все туда пойдем» 8.

В воскресенье 28 июля в полку снова зашла речь об «учениях». Когда

часть поднимали по тревоге, танки обычно выходили на четвертой минуте

(зимой с чуть большим интервалом), готовые вступать в бой. На этот раз со-

бирались основательно; нам даже разрешили погрузить с собой в машины

матрацы. Колонны начали движение в темноте. Пройдя через Дрезден и

Пирну, остановились у городка Кенигштайн, оттуда двинулись в горы, ближе

к чехословацкой границе. «Нам говорили: у чехов тайники с оружием, чест-

ных коммунистов преследуют, готовится государственный переворот. При-

езжают бывшие немецкие и чешские хозяева, расхаживают по своим преж-

ним поместьям. Чехи открыли границы для безвизовых поездок: плати день-

ги и езжай, куда хочешь. Это было дико; граница социализма, учили нас,