– С картошкой?
– спрашивает он.
– И со свежим хлебом?

– Размечтался, парень.

Мы нашли остальную часть команды в здании, которое выглядело как столярная мастерская. Тут был сводчатый потолок и целый ряд станков вдоль стены, которые были покрыты опилками и заготовками. Разделочные ножи и рубанки терпеливо ждали, как будто плотник просто вышел на свежий воздух.

Кто-то очистил центр комнаты, за исключением нескольких стульев и скамеек, и Сентябрь начала разводить огонь на каменном полу. Она нашла большую кастрюлю в одном из заброшенных домой, и, судя по запаху, также несколько банок куриного бульона. Бульон кипел, пока курица на вертеле шипела над огнем.

– Где ты нашла курицу?
– спросил я.

– Некоторые были еще живыми в курятнике на западной стороне города, - сказал Ксавье, раздувая огонь. Его взгляд упал на Эйдена.
– Где ты нашел парня?

– Я не думал, что здесь есть выжившие, - сказал мой отец, глядя на карту, которую он изучал вместе с Бо и Клиппером.

– Их и нет, - ответил Эйден.
– Только я и Расти.
– Собака в восторге выбежала вперед.

– Я сказала Эйдену, что он может присоединиться к нам за ужином, - объяснила Эмма.

Мой отец нахмурился, но сказал:

– Конечно.

Немного позже, мы сгрудились около костра, чувствуя тепло в первый раз за долгое время, и поедали куриный суп, такой вкусный, что никто не беспокоил разговорами.

– Они пришли утром три недели назад, - внезапно произнес Эйден.
– Я вырезал линии на моем кроватном столбике, чтобы считать дни.

Мой отец замирает, ложка останавливается на полпути ко рту.

– Кто пришел?

– Мужчины. В черной униформе. Они сказали, что им нужна наша вода. Я был наверху в своей спальне, когда они пришли. Мама сказала оставаться там.

Эйден посмотрел на дверь, как будто там могли появиться темные силуэты мужчин.

– Колодец находится рядом с нашим домом, - наконец произнес он.
– Я иногда высовывался из окна своей спальни и стрелял по нему камушками из рогатки. Софи, она была моей кузиной, тоже так делала.

Была. Мальчик уже настроился говорить так о людях, которые всего три недели назад были живы.

– Мужчины пошли прямо к нашему колодцу и начали выкачивать воду, - продолжал Эйден.
– Господин Беннетт, который работал в кузнице, подбежал и попытался остановить их. Он говорил очень много плохих слов. Человек в черном сказал что-то о стране, нуждающейся в нашей воде, и когда господин Беннетт не прекратил кричать, человек вынул свое оружие, а затем господин Беннетт был уже мертв.

В комнате стало так тихо, что потрескивание огня звучало так же громко, как выстрелы. Эйден снова начал дрожать, и Эмма посадила его к себе на колени.

– Они осушили колодец и уехали. На следующий день люди начали заболевать. Мама начала кашлять и заперла меня в моей комнате с нашим последним кувшином воды, запасом хлеба и сыра. Я думал, что сделал что-то плохое, потому что она закрыла носовым платком рот и не смотрела на меня. Она велела мне держать окно закрытым, и взяла с меня обещание не открывать его.

– И я не открыл. Даже когда я увидел их, идущих по городу, плачущих и кашляющих. Их кожа была ободрана. Их глаза стали желтыми. Некоторые из них забрались на своих лошадей и уехали. Большинство пошли в церковь и молились там. Я наблюдал за ними из своего окна, но я держал его закрытым, как и велела мне мама. Я не касался окна до тех пор, пока не настала тишина, и когда это случилось, я распахнул его и вылез.

– Все кто остались, были мертвы. Мама была в постели. Я хотел похоронить ее, потому что знаю, что я должен был это сделать, но я не был достаточно сильным, чтобы перетащить ее. Я мог управиться только с маленькими, с младенцами. И с Софи. Я похоронил Софи тоже.

Он продолжал рассказывать, о том, как он жил за счет консервированных фруктов и куриных яиц. Как он плавил снег для питья и собирал одежду и одеяла из других домов, чтобы согреться. Как он возвращался в свой дом только один раз в день, чтобы поставить засечку на столбике его кровати, но никогда не задерживается из-за запаха гниения. Я не понимаю, как кто-то настолько юный мог пройти через это в одиночку.

– Мы с Расти остались в доме мистера Беннетта, потому что он был пустым, - объяснял Эйден. – Не смотря на то, что я выбегал за едой, становилось все сложнее находить куриц и лошадей - большинство из них стали больны или умирали. Вы собираетесь оставить меня здесь? Утром?

– Конечно, нет, - отвечает Эмма, но все остальные хранят молчание. Выражение лица Бри наполнено болью и я знаю, что она думает о том же, что и я: восьмилетний мальчик замедлит наше продвижение.

Оуэн проводит рукой по волосам и смотрит на огонь.

– У нас строгий график.

– Вы не серьезно.

– Это не то, чего бы мне хотелось, Эмма, но мы проходим в среднем по двадцать миль в день. Он отстанет от нас, без вариантов.

– Так мы просто оставим его здесь?
– теперь она почти кричала.
– Вы не можете! Мы можем посадить его на лошадь, если вы беспокоитесь о темпе.