Это была верительная грамота магической Британии. С послом господином Ноттом и длинным списком посольских работников: атташе, секретарей, охранников и прочих.

Все представленные фамилии были Гарри знакомы, особенно если учесть, что списочек представлял собой почти полный набор членов приснопамятного ордена «Пожирателей смерти», и как последний штришок госпожа Б.Лейнстридж числилась горничной.

Гарри хрюкнул, почти так же как до этого Драко и вопросительно уставился на Малфоя старшего.

Тот пожал плечами и отвернулся.

– Если они попробуют, чего-нибудь мутить у меня под носом, я ими с удовольствием закушу, - безразлично сказал подросток и подписал документ, с удовольствием отметив, что его Люц заметно расслабился.

– Какие мы кровожадные… - засмеялся Драко.

– Сам поражаюсь, - ответил Гарри.

Остальные бумаги подписали быстро и Малфой-старший, подхватив объемистую папку, вышел, следом вышла Гермиона. В комнате остались только бывшие школьные враги.

– Драко, ты чего-нибудь хотел спросить?

Блондин кивнул и протянул Гарри небольшое письмо. Это было извещение о новом статусе Нарциссы Блэк.

– И зачем ты это мне показал? – спросил Гарри.

– Мать не любила меня, но для меня она все равно остается матерью. Я хотел бы…Ты не мог бы… - Драко покраснел так, что ему стало трудно дышать.

– Я понял. Ты хотел бы обеспечить ей нормальное существование? И не хочешь обращаться с этим к отцу?

– Ему не позволит помочь кодекс рода, а я… у меня еще нет личных средств. Я отдам… Я все отдам.

– Драко, не волнуйся ты так! Конечно, ты все отдашь. И спасибо тебе!

– За что?

– За то, что ты не такой, как я о тебе думал. Вот, тебе поручение для гоблинов, возьми сколько надо. И ты прав, не нам судить родителей. Мама она всегда мама. Все еще может исправиться, не переживай.

Гарри написал несколько строк и передал бумагу Драко. Хлопнул его по плечу и вышел из комнаты.

А Драко смотрел на бумагу в руках и думал о том, что у него, наконец, появился друг, о котором он мечтал с одиннадцати лет.

Глава 24

Гарри почти столкнулся с Северусом на выходе, и, окинув его взглядом, сразу понял, что что-то опять случилось.

– Что опять не так, профессор? – спросил он.

– А что с вами когда-нибудь было так? – вопросом на вопрос ответил Северус, - но в данном случае, вы-то как раз не причем. Там в подвалах, видите ли, засели дементоры, что, согласитесь, вносит некоторые неудобства для гоблинов.

– Дементоры? Откуда? Они же вроде, должны были освободиться после снятия третьей печати?

– А они и освободились, но почему-то не все.

– Интересненько. Пойдемте, посмотрим.

Когда маги подошли к пролому, Гарри просто спрыгнул туда. Зельевар скорчил страдающую мину, но поступок дракона комментировать не стал: вокруг столпилось слишком много гоблинов. Он встал так, чтобы видеть мальчишку.

Гарри стоял в подвале в кругу света, а вокруг него парило полтора десятка темных силуэтов. Они вслух не говорили, но видно было, что общаются. Потом мальчишка попросил своего профессора вытащить его. На что Северус скрестил руки на груди, предельно вежливо осведомился:

– Да неужели, вам нужна помощь, а о чем вы думали, позвольте спросить, когда сигали туда?

– О вас и думал.

– О, как! Ну, тогда… - зельевар движением палочки, вытащил подростка из подвала.

– Премного благодарен!

– Не за что.

– Северус, ну пожалуйста, не обижайтесь, я больше не буду! А если и дальше вы будете дуться, я не расскажу вам, что я узнал!

– Шантажист! Кто придумал засунуть такого в Гриффиндор? Рассказывайте!

– Да все очень просто, это Николас Фламель и люди, которые хотят разобраться с нашим «уважаемым» директором. После освобождения у них несколько изменились свойства: днем на солнце их почти не видно, а ночью они прячутся здесь. Они не хотели, что бы кто-нибудь знал, что они остались. Николас хочет отнять у Дамблдора философский камень, говорит, что тот подсадил на зелье «вечной жизни» несколько волшебников, и они-то и есть его главная тайная сила. И еще он просил не говорить его жене, что он стал дементором. Для нее он умер давно, она ведь не знает, что все кто умерли в Азкабане оставались тут. Души узников и после смерти были не свободны, их держала печать основателей. Ужас, правда?