В том числе и откладывая финальный отчёт как можно дольше. Кроме того, следующий доктор может не обладать её сочувствующей натурой.

Ночь была душной, и Мана оставила дверь офиса открытой, надеясь поймать прохладу от центральной вентиляции. И чтобы немного очистить комнату. С закрытой дверью в кабинете было тепло и сыро, несмотря на кондиционер.

И хотя это увеличивало шум из близлежащих комнат, конференц-залов и машин на дороге, почти все уже знали, что во время работы её лучше не беспокоить. Не потому, что судьба мира зависела от того, получится ли у неё собрать внятную картину произошедшего двенадцать лет назад, а потому что знали, что в гневе она может быть довольно страшной. Они быстро научились оставлять ей много личного пространства и постепенно такой подход перешёл и на их отношения вне работы.

Об этом Мана не любила слишком часто думать. У неё было немного людей, которых она могла назвать друзьями. Её работа не давала привязываться к кому-либо, подталкивая к профессиональному отчуждению вместо искреннего сочувствия и симпатии. Даже обучение, пройденное ей в детстве, было тщательно спланировано так, чтобы избегать привязанности и дружбы. Большинство уроков военных проходило, когда она ещё не могла найти своего голоса. И спустя годы немногое поменялось.

Даже когда она выбиралась выпить или потанцевать вместе с людьми с базы, между всеми приглашёнными царило определённое безразличие. Не потому что она кого-то сильно не любила, просто никто не мог дистанцироваться от своего профессионализма. Не из-за злобы, а просто целой жизни, проведённой с въевшимися этикой и контролем.

Это утомляло и раздражало, но такую уж она выбрала жизнь. Пути назад не было. Она увязла слишком глубоко. Никто не смог бы кинуть ей спасательный круг, даже если бы она попросила об этом.

– Тук-тук, - донесся тихий голос из коридора.

Мана подняла взгляд, на самом деле не рассердившись из-за вмешательства, в конце концов, она оставила дверь открытой - большинство знало, что её надо оставить одну во время работы. Она удивила себя, действительно обрадовавшись человеку на пороге.

– Асари, - сказала она с улыбкой, - я тебя уже будто годы не видела. Всё ещё под каблуком у Сэки в отделе дознаний?

– Где ещё мне быть?
– он ласково улыбнулся.
– Хотя я по-прежнему поражаюсь тому, где я сегодня. Учили меня совсем не этому.

– Знаю. Каждый день спрашиваю себя, что я тут делаю. Этот стол - самое близкое, что у меня когда-нибудь будет к пилотированию. Знаю, что мне не следует жаловаться, тут куда безопасней. Просто... не знаю. Не думаю, что подхожу для этой работы.

– Не согласен, - сказал Асари.
– В нашей маленькой группе ты была сочувствующим человеком. Думаю, эта работа для тебя - естественная эволюция. Быть врачом, пытаться помочь людям... всё сходится.

– И минуты не прошло, а ты уже льстишь мне. Бесстыдник.

Асари, как и Мусаси, был старым товарищем из её славных деньков пилота гигантского робота. То, что все они находились под крышей одной базы, было не просто удачей. Военное начальство, будучи оплотом здравого смысла, решило, что их старую команду стоит держать вместе на случай, если их навыки потребуются снова. Не то чтобы огромные мехи были главным элементом армии, но, так как безумие Евангелионов было ещё свежей раной в психике общества, лучше всего было держать весь возможный контингент в готовности на всякий случай.

И пусть не всё, что они порой вспоминали, было ей приятно, эти двое были единственными людьми, которых Мана считала достаточно близкими к друзьям.

Это казалось ей очень грустным.

– Тебе скоро надо сдавать финальный отчёт для Тэйпера, верно?
– спросил Асари. Он сел на стул перед её столом. Его осанка была безупречной.
– Об Икари?

– Ага, - ответила Мана и растянулась по заваленному бумагами столу.
– Тэйпер пытается быть вежливым, словно это как-то повлияет на моё отношение к нему, но уже начинает сильно давить на меня. Он говорит, что это просто его работа и что мне не надо принимать это близко к сердцу, но он знает, как я отношусь к такому методу работы. Я не знаю, почему он думает, что на этот раз всё будет иначе.

– Вечный оптимист.

Асари открыл рот, чтобы сказать больше, но остановился и наклонил голову набок, изучая её взглядом.

– Что?
– спросила его Мана.

– У тебя новый парень?

– Что?
– фыркнула она.
– Какого чёрта это...

– Ничего, прости. Прости. Я ничего такого не имел в виду. Просто ты... как будто светишься немного. Я и подумал, что, может...
– он пожал плечами.
– Прости. Не обращай внимания.

Мана вскипела. Она и забыла, что из-за щенячьих глаз, спокойной манеры речи и скромного поведения на Асари невозможно было долго злиться. Засранец.

– У меня нет времени на парней, - проворчала она.
– Ты должен знать это. Я занята. Любое свободное время я трачу на работу. Я не буду тратить его на какого-то мужчину.

– Но...
– он осторожно улыбнулся.
– Ты, в некотором смысле, тратишь своё свободное время на мужчину, - он указал на документы, разбросанные по её столу.

– Иди к чёрту.

– Нет, серьёзно, - сказал по-прежнему спокойный Асари.
– Ты же всегда говорила о нём, когда мы были детьми. Знаменитый Икари Синдзи, убивавший Ангелов взмахом ладони. Спасавший мир, пока нас всё ещё учили заводить наши машины.