– Да ты красавчик, братишка.

Солджер смущенно оглядел себя.

– Спасибо.

– Мне-то за что.
– Гувер придирчиво изучила свои глаза с сеткой полопавшихся сосудов.

– За то, что заметила.
– Парировал курсант.
– Как ты? Мне показалось, ты чем-то расстроена.

– Все нормально. Я просто дико устала и хочу спать.

– Скажи лучше - играть на ноутбуке во что-нибудь.

– Именно спать.
– Запротестовала Гувер, но как-то слабо.
– А ты сам-то как?

– Немного скучно.
– Признался Стив.
– Все эти вечеринки не для меня. Но осталось всего несколько часов.

– Восемь часов, пятнадцать минут. Ты иди, Стив, я сейчас выйду. Нечего тебе торчать в женском туалете.

Гувер еще раз умылась и вышла к гостям. За это время девушки на сцене сменились группой мужчин. Песни тоже изменились, теперь преобладала военная тематика. Коротко стриженный солист с приятным лицом пел что-то про войну и комбата. Гувер почувствовала неожиданный укол в сердце. По сравнению с песней все гости казались ужасно ничтожными, с их сладкими духами, пошлыми шутками, деньгами, игрой на бирже. Почему-то вспомнился вдруг сладковатый запах сожженной по весне травы. Гувер осмотрелась вокруг себя, чувствуя такую страшную тоску, что впору пойти и кинуться с балкона вслед за спонсором Алексом, только не в бассейн, а прямо об асфальт. Ей страшно хотелось домой, но путь туда был закрыт навсегда. Гувер вдруг поймала себя на мысли, что голос певца потерял свою невнятность, она отлично разбирала каждое слово, в то время как навязчивый говорок стоящего рядом собеседника был чужим, хотя он говорил на английском. Смертная скука и беспросветное отчаяние, такое привычное, что даже не мешало жить и работать. Мерида повела глазами и увидела Солджера. Непрошенное чувство пружиной раскрутилось в груди, толкнулось в грудь, под диафрагму, стрельнуло в низ живота. Таким она еще его не видела. Красивым, надежным и недоступным. Чужим. Удивляясь себе, Гувер поспешно отвернулась, и вдруг увидела саму себя, нахально пялющуюся ей в глаза. От удивления Мерида вздрогнула, чуть не расплескав бокал с шампанским. Она не ожидала, что так выглядит. Яркая, как кровь на снегу, сильная и опасная, еще немного, и будет не сладить, чужая и хищная, хитрая, расчетливая маленькая сучка. Гувер посмотрела на себя в зеркало и увидела там лицо Татьяны Михайлофф.

Голова страшно заболела, Мерида схватилась за виски, увидев чужими глазами, как она согнулась. Все тут же прошло, Гувер выпрямилась и нашла глазами Татьяну. У русской шла носом кровь, она извинилась перед спутником и быстро вышла. Мерида медленно, как во сне, провела глазами по залу. Ощущение было такое, что она находится в маленькой комнате, где все кричат разом. Чужие мысли нахлынули на нее. Стоило выхватить взглядом чье-то лицо, хотя бы случайно, как мозг взрывался водопадом образов, чувств и звуков. Гувер сделала шаг к балкону, прочь из зала, от людей и их мыслей. Ее подхватили сильные руки, не дали упасть.

– Рыжик, с тобой все в порядке?

– Нет! Стив, уведи меня отсюда!

Но было поздно, она уже смотрела глазами Солджера на свое бледное лицо с широко распахнутыми сиреневыми глазами, в которых плескался испуг. Стив что-то почувствовал и вздрогнул, связь прервалась, Гувер опять видела его. Из носа у Солджера капнула кровь.

– Стив, пожалуйста! Со мной что-то происходит!

Солджер, не говоря ни слова, подхватил ее на руки и понес прочь. Хлестнула удушающая несправедливая ярость к маленькой кривляке от Татьяны Михайлофф. Гувер с изумлением различила в ней нотки ревности. Стихло все не сразу, Гувер отчетливо продолжала слышать тревожные мысли Стиви, чувствовать всех проходящих мимо людей, как чеховская мировая душа, о которой говорила Нина Заречная. Ощущение не из приятных, Гувер как будто раздирали на несколько частей, каждая из которых болела и кровоточила.

Солджер аккуратно опустил ее на шезлонг возле бассейна.

– Я позову врача.

– Не надо.
– Гувер, все еще опасаясь открыть глаза, приподнялась и села.
– Мне уже лучше.

– Рыжик, не дури. Ты бледная, как смерть.

– Это грим.

– Рыжик...

– Стив... я должна тебе кое-что рассказать. Что-то очень важное. Сядь.

Гувер, наконец, открыла глаза. Возле бассейна было темно, только мягко светилась подсветка воды. И от этого было легче говорить, не видя его лица.

– Я бы никогда тебе этого не рассказала.
– С трудом начала Гувер, подбирая слова.
– Но это касается не только меня, но и тебя тоже. И если вдруг что-то с тобой... будет происходить, ты должен хотя бы знать, что это.

– Я слушаю тебя.
– Стивен присел рядом и обнял ее.

Гувер, которая в этот момент очень нуждалась в поддержке, пусть даже поддержке предателя, благодарно прижалась к нему, чувствуя исходящее от Солджера тепло.

– Стив... какое твое самое раннее воспоминание?

Рассказывать пришлось долго. Подробно, стараясь не пропустить детали, о Мак-Гинти, о Куколке, Моритце и его экспериментах, о Линде Крейвен, о Дантоне и Алексе Мастерсе, об Адели. Стив слушал, не перебивая, только обнимая ее все крепче, защищая от всего этого ужаса, пережитого в одиночестве. Он не испугался, он просто слушал, и все это, разделенное на двоих, не казалось уже таким безнадежным.

– Ты должен был стать его носителем.
– Всхлипывала Мерида, дрожа, как осиновый лист.
– Ты, а не я. Вас же даже зовут похоже: Стивен-Стефан. Так что ты тоже суперсолдат. И фамилия твоя - Солджер. Солджер, понимаешь? А он почему-то закрепился во мне.

– И ты боишься, что ты это не ты, а он?
– Догадался чуткий друг.
– Нет, это не так.

– Я не знаю, что мне делать.
– Тихо и с ужасом призналась Гувер.
– Я его даже не чувствую. Мне кажется все время, что это я принимаю какие-то решения, и только потом понимаю, что это он.

– Милка ударил тоже он?

– Нет, это я сама.
– Мерида прерывисто вздохнула.
– Я его дочь, мы очень похожи. И я ужасный человек.

– Брось.
– Стив легонько встряхнул ее.
– Мы найдем способ его вытащить из тебя.