Когда мы вошли в ресторан, нас сразу посадили, хотя были люди, которым приходилось ждать. Головы поворачивались и кивали, признавая нового сенатора. Владелец ресторана, Джованни, вышел из кухни, пожал руку и поздравил с победой в сенате.

– Поздравляю. Я приготовил особый соус специально для вас, сенатор, – сказал он.

Он обхватил лицо Алекса и поцеловал его в обе щеки.

– Chi `e questa donna bellissima con voi? (Что это за красавица с Вами?)

– Grazie Giovanni. Questa bella donna `e la prudenza. Lei `e un vecchio amico. (Спасибо, Джованни. Имя этой красивой женщины – благоразумие, мой старый друг.) – Сенатор бегло говорил по-итальянски.

– Ах, да, да. Это та красавица с огненно-рыжими волосами, – сказал Джованни, указывая на свою голову.

– Да, это она, Джованни. Это она, – сказал Алекс.

Джованни провел нас к тихому столику, где мы могли остаться одни в глубине ресторана. Люди шептались и смотрели на нас, не нарушая своего уединения. Комната была темная, на столах стояли свечи и были застелены белые скатерти. На заднем плане пел Дин Мартин.

– Что ты говорил Джованни? – спросила я, пока Алекс придвинул мне стул.

Я сняла пальто, чувствуя, что согреваюсь. Мне нравилось, что Алекс не мог оторвать глаз от моей груди.

– Он хотел узнать, кто ты. Он думает, что ты прекрасна со своими огненно-рыжими волосами.

– Я уверена, что то же самое он сказал и про Джейд, когда вы были с ней здесь.

Алекс серьезно посмотрел на меня и сказал:

– Нет, я никогда не брал ее сюда. Она не ест итальянскую еду, а я привожу к Джованни только особенных людей.

Он подмигнул мне и мои щеки запылали.

– Джованни отличный парень. И я его знаю всю жизнь. Мои родители брали меня сюда, когда я был ребенком. Каждое воскресенье это был наш ресторан, – сказал Алекс.

Подошел официант, и Алекс заказал для нас бутылку вина, и мы продолжили разговор.

Он рассказал мне о своих маме и папе, и как они любили друг друга, они умерли с разницей в год. Его отец умер первым от рака в шестьдесят. Год спустя от сердечного приступа скончалась его мать. Он сказал, что его мама умерла, потому что ее сердце разбилось. Она не смогла оправиться после смерти отца. Я постаралась сменить тему, чтобы избежать еще одного разговора о моем детстве. Я спросила, что лучше всего заказать.

– Еще со времен моей работы в Италии у меня развился обостренный вкус к пасте, и здесь то самое место, где готовят ее как там. Что, конечно же, я и советую тебе заказать, – сказал он.

– О, конечно. Ты ел ее целыми мисками. Даже в том отвратительном грязном трейлере ты все-таки ел мои спагетти. Они были так хороши или ты был слишком добр? Я и подумать не могла, что они съедобны, – сказала я.

Официант принес бутылку очень дорого вина. Я наблюдала, как Алекс сделал глоток и подержал вино на языке

– Как вам, сэр? – спросил официант, ожидая одобрения Алекса.

– Просто отлично. Очень хорошо, – сказал он.

Официант подлил вина в его бокал и немного в мой. Алекс покачивал вино в бокале, давая ему подышать. Официант принял наш заказ, я решила заказать то же, что и Алекс.

– Вернемся к пасте, Прюденс. Она была вкусной. Ты должна снова приготовить ее для меня, – сказал он.

Мне понравилось, как это прозвучало, ничего похожего на крышесносный секс, только миска пасты.

– Одна пожилая итальянка, которая жила по соседству с нами, показала мне как приготовить соус. Я никогда не забуду, как она это делала, и я очень рада, что она нашла на это время. Однажды она увидела, как вечером на крыльце я ела чипсы. Она пригласила меня на ужин и делала так каждую неделю. Только тогда я ела по-настоящему. Она всегда говорила, что ключ к хорошему соусу – это оливковое масло и то, как долго ты готовишь его. В ту ночь я приготовила его для тебя, она дала мне продукты. Я расстроилась, когда она переехала.

После каждого глотка он облизывал губы. От вида его языка по моим рукам пробежали мурашки. Я не знала, делал ли он это специально, или это была привычка. Я не могла не думать о его языке, смоченным вином, и насколько хорош был бы его вкус у меня во рту.

– Скажи что-нибудь по-итальянски, Алекс, – сказала я, не зная смогу ли сдержать себя. Я могла потерять контроль прямо в ресторане и разорвать на нем брюки.

– Lei `e una bella donna e mi piace la vostra azienda (Ты красивая женщина и мне нравится твоя компания), – произнес он, улыбаясь. Я изучала его и смотрела на контур его щетины. Я могла только вообразить, как от нее может гореть кожа в моих самых укромных местах.