Мими уже вела переговоры с племянником герра Ву.

– Правнук одного друга моей матери экспортирует резиновые сапожки из переработанных материалов, – сказал мне сегодня герр Ву, когда я оплачивала у кассы коробочку малины. – Это могло бы пригодиться для вашего магазина.

Он протянул мне плод хурмы.

– Большое спасибо, герр Ву. Но вы не должны мне каждый раз что-то дарить.

– Это детям, – сказал герр Ву. – Не хотите посмотреть на сапоги?

Сапоги из переработанных материалов я представляла себе столь же привлекательными, как туалетная бумага из переработанных материалов. Но я вежливо ответила, что при случае охотно на них посмотрю.

Из кармана моего плаща громко и отчётливо пукнуло.

– Прошу прощения, – сказала я герру Ву, вынимая из кармана мобильник и отвечая на звонок. – Моя дочь всё время меня позорит! Она явно не заслужила вашу хурму.

Это позвонил Антон. Голос у него был взволнованный. Он ещё не успел произнести несколько слов, как я поняла, что это тот самый звонок, которого я боялась вот уже несколько недель.

– У меня огромная проблема, – сказал он. – Я застрял на суде в Дюссельдорфе, Луиза заболела, а матери я не могу дозвониться. – Луиза была студентка, которая присматривала за Эмили по вторникам и четвергам после школы. – Ты можешь в виде исключения забрать Эмили из школы и взять её к себе до моего возвращения?

О Боже.

– Да, – ответила я. – Конечно.

– Мне уже пора, – сказала я герру Ву. – Но о резиновых сапожках мы ещё поговорим.

Чтобы успеть в школу к Эмили, я забрала Юлиуса из садика на пару минут раньше, чем обычно, и не дала ему попрощаться с каждым ребёнком, каждой воспитательницей и и каждой игрушкой, как он всегда делал.

– Сегодня мы немного торопимся, – сказала я. – Потому что нам надо забрать Эмили из школы.

– Ты поедешь опять со всей скорости по лужам? – спросил Юлиус.

– Да, – ответила я. Но, к Юлиусовому разочарованию, лужи уже высохли. Сейчас, осенью, погода была такая, о которой мы летом могли только мечтать.

До школы Эмили было рукой подать, собственно говоря, Эмили могла дойти пешком как до своего дома, так и до моего. Надо было только пересечь широкую улицу, а там был переход со светофором. Но не только Эмили забирали из школы, а, очевидно, и всех остальных детей, потому что школьная парковка и улица были забиты автомобилями. Ставя свой велосипед, я увидела и подъезжающий вэн Фрауке Вернер-Крёлльман. Она запарковалась на места для инвалидов.

Я быстро сняла Юлиуса с велосипеда, но было уже поздно, потому что Фрауке заметила меня.

– Привет, – сказала она. Её беременный живот был огромен. Он уже касался моего пальто, в то время как её лицо находилось от меня на расстоянии в полкилометра. Она вела за руку своего высокоодарённого сына Марлона. – Ты хочешь записать сюда Юлиуса?

– Пока нет, – ответила я. – Ему будет пять только в январе.

– Я ваеду тебе так кьепко в зивот, сто у тебя фсе кифки выезут, – сказал Марлон Юлиусу. – А потом я отойву тебе говову и брофу её в муфорку.

Мы с Юлиусом непонимающе уставились на него.

– Дорогой, сейчас это несправедливо, – сказала Фрауке. – Ведь Юлиус ничего тебе не сделал.

А мне она сказала:

– Марлона сегодня в саду укусили, а агрессия всегда вызывает контрагрессию, к сожалению. Этот ребёнок Хайдкамп постепенно становится невыносимым. Мы уже собрали подписи родителей покусанных детей. Юлиуса он никогда не кусал?

– Во всяком случае, не так, чтобы кишки вылезли, – ответила я.

– Его мать, очевидно, не справляется, – сказала Фрауке. – Я думаю, это случай для комиссии по делам несовершеннолетних.

А ты и твой сын – случай для закрытого отделения.

Фрауке решила сменить тему.

– Школа в проезде Жука-оленя – лучшая школа во всём городе, – сказала она.

– Самое главное, что она находится недалеко, – ответила я.

– Но они принимают далеко не всех, – сказала Фрауке. – Они следят за тем, чтобы уровень был достаточно высоким. Тест для приёма очень сложный. Мы из общества матерей начинаем готовить к нему детей за год. К сожалению, к тесту для подготовки к тесту мы допускаем только наших членов.

Я начала прокручивать в голове выражение «тест для подготовки к тесту», но тут прозвенел звонок. Я боялась пропустить Эмили в толчее и поэтому протиснулась мимо Фрауке, чтобы пройти в здание школы. Из всех классов толпами шли ученики. Юлиус боязливо держался за моё пальто.

– Если ты хочешь, чтобы Юлиуса сюда приняли, ты должна уже сейчас начать с ним считать и писать, – сказала Фрауке, которой, очевидно, было нужно туда же, куда и нам. – Флавия в своём тесте должна была объяснить значение точки с запятой, вычислить один умножить на четыре и произнести по буквам слово «виолончель».