Девицам дай по десять золотых.

Мне ни одна не нравится из них.

Вот золото, а мог ли думать я,

Что дольше проживут мои дублоны,

Чем сила нежных чувств, чем страсть моя.

Меня сломили женщин легионы.

Как будто землю тусклый цвет покрыл,

И даже золото блистает бледно —

Веселый Дон Жуан исчез бесследно,

Печальный Дон Жуан его сменил.

Но, как и прежде, мне смешны бедняги —

Безумцы-стоики, аскеты-скряги.

Всего полезней самообузданье?

Всего полезней утолить желанье,

О, мчать за милей милю, как борзая,

Что гонит дичь, в поту, изнемогая,

Иль рыскать, как голодный волк в снегах,

И вот ручей холодный; лань в зубах!

Когда олень, влеком природным зовом,

Презревши пастбище, забыв про сон,

Летит, стремясь к любовным встречам новым,

Лесной бродяга, как же счастлив он!

Не лучше ли с оленьим жить размахом,

Чем в монастырской келье быть монахом!

Но проку нет и в лучшей из наук,

Когда вот так оставят силы вдруг,—

В крови погасло прежнее горенье,

Как будто тело охватило тленье.

Марцелло

В чем дело? Коль усладам ты не рад,

Настала, знать, пора других услад!

Дон Жуан

Ах да! Другие, бедные услады!

Неужто, словно жалкие пигмеи,

Из шахты выглянуть наверх не смея,

Искать в груди, при свете лампы клады?

Но я любовь на самом деле чту —

Самокопанье чуждо мне недаром,

Чем рыться сам в себе, я предпочту

Вселенную пробить одним ударом.

Не тем богам, что заправляют миром,

Веселым поклоняюсь я кумирам,

Всеобщие кумиры мне вначале

Предстали, но со мною жить не стали —

Им, хладнокровным, близ меня несладко,

Как в тропиках, их мучит лихорадка.

Марцелло

В любви не одурачен только тот,

Кто, одурманен страстью, в гроб сойдет.

Дон Жуан

Мои мечты услышаны тобою.

Да, поединком насладившись всласть,

О, как бы мне теперь хотелось пасть!

Приди, мой смертный враг, готов я к бою!

Марцелло

Зачем же враг? Коль плечи давит кладь,

Ее скорей стряхну я без оглядки.

Чтоб сбросить груз, зачем другого звать?

Ведь ты же смерти ищешь, а не схватки!

Дон Жуан

Пусть смерть придет извне, по чьей-то воле,

Недуг, насилье — враг любой удобен,

Я сам себе щелчок дать не способен

И верным собственной останусь доле —

Как в страсти быть вдвоем велит природа,

Так нужен мне другой и в миг ухода.

Закон любви, закон моей богини,

Нарушить не хочу и при кончине.

Я к смерти сам не сделаю ни шага,

Но пусть меня сразит чужая шпага.

А рассечет удар меня на части —

Я тело отдал в дар высокой страсти.

Марцелло

Давай, дружище, из большой бутыли

Еще бургундского хлебнем с тобой,

Чтоб с глотки смыть следы могильной пыли.

Сухие листья видел ты весной?

А те цветы, что расцветают рано,

Когда еще в снегу лежит поляна?

Лес утомился и заснул уныло,

Весной проснулся — и вернулась сила.

Устал и ты, но если ляжешь спать.

То утром весел будешь ты опять.

Дон Жуан

Налей! Представить хочешь непременно

В дурных сравненьях жизни перемены.

Так выпьем же! Пусть лес живет зеленый!

И соловей пускай живет влюбленный!

ручей, куда приходит лань напиться!

Мох, где чета любовников таится!

Пускай живут, ликуют, любят — годы!

Но жизнь моя не даст, как прежде, всходы.

Mарцелло

Ты просто приуныл, — даю я слово

Что поутру здоровым будешь снова.

Дон Жуан

С уныньем не знаком я — ненавижу

Нытье мужское, слез безвольных жижу

Всю жизнь летел я в дивном урагане –

Он кончился. Затишье в океане.

Застыли все надежды, все стремленья;

Иль вправду гнев небесный, став огромным

Убил мою любовь, мое влеченье,

И я увидел мир пустынным, темным?

Иль все, что я имел, успел я сжечь

И остывает сумрачная печь?