Алгоритм
– 1-
Поток людей течет по злачным улицам, вливается в раскрытую пасть метро, исчезает в извилистых лабиринтах, и подземный кишечник медленно переваривает нахлынувшую морозную массу, жует, дробит, смешивает, извергает, скармливая размякшие тушки улицам, супермаркетам, соляриям и стадионам.
Никто не заметил, что в метро прибавилось стражей.
На вид они безобидны, как служащие метро. Те же рога антенн над головой, те же аморфные силуэты на фоне плывущего эскалатора.
Отличить их друг от друга можно лишь по нагрудным жетонам. Чем выше звание, тем больше звезд на груди.
Люди заметили, что стражи в последнее время чем-то озабочены.
Зрачки пылают неоном, виски сотрясает адреналин, а ноздри процеживают поток воздуха, анализируя молекулы пота и сероводород клоак.
Слуги дьявола ищут половину дьявола.
Она ангел. Юный, звенящий от смеха, с лучами, которым тесно в глазах.
Стражи выполняют долг ревностно. Хозяин должен быть здрав. Стальную силу мышц и звон сухожилий - вот что приветствуют демоны. Лишь этой музыке исчадия ада рады служить.
Ангелов для хозяина ищут по запаху.
Говорят, им не свойственно смердеть. Их кровь наполняют душистые смеси райских садов, и тысячи винных букетов доводят до умопомрачения.
Стражи бродят по пьяным от мартовского озона улицам, заглядывают в глаза прохожих. Они вырывают прелестниц из рук кавалеров и сдирают маски с ночных бабочек. Дыханье ландышей и незабудок мешает распознать аромат редчайших генов. И стражи безжалостно уничтожают корзины с цветами, втаптывая в подтаявший лед пестики и тычинки.
Цветочницы с воплями разбегаются в разные стороны.
Вот уже третью неделю демоны рыщут напрасно.
– 2-
Сгорбленная старуха положила на мое плечо почерневшую сморщенную ладонь и прошептала:
– В полдень. На площади Отступников ты получишь весточку от отца.
– Кто ты?
– я обернулась на голос, но посланница уже унеслась далеко вперед. Я долго смотрела ей вслед. Она летела на роликах над выщербленным асфальтом, и черная мантия на рукавах раздувалась, как вороньи крылья.
Отец...
Он улыбнулся на прощание, взмахнул рукой, надвинул капюшон на глаза и шагнул в непроглядный туман.
– Не уходи!
– я с криком бросилась следом.
Мать, подхватила меня на руки и утащила обратно в руины.
– Почему он ушел?
– Так надо. Будем ждать.
– Старая Эли сказала, что в городе - вход в ад.
– Не слушай никого. Главные врата в ад - человеческая глупость.
– Отец обещал принести мне подарок.
– Он ушел не за подарком.
Тайны взрослых убивают души детей.
Отец не вернулся ни завтра, ни послезавтра. Пропал навсегда.
Мама с тех пор замолчала, постарела, высохла.
Не хотела жить. Целый день смотрела, как на закопченном потолке пляшет тень от парафиновой свечи.
Я кормила ее из чайной ложки.
– Ну, еще ложечку! Пожалуйста! Проглоти. Не умирай.
– Я не умру.
– Эли сказала, что умрешь, если не будешь есть.
Мама погладила меня по голове прозрачной рукой и шепнула:
– Ты хорошая девочка. Красавица, умница. Папа тебя любил больше, чем меня.
– Неправда, он тебя любил больше жизни!
– Обещай никогда не уходить в город.
– Я могла бы найти отца.
– Нет! Жди. Если не сообщили о смерти, значит вернется.
Как долго мы его ждали! Десять лет!
И вот, наконец, первая весточка о нем.
– 3-
Без трех минут полдень. Я на месте обещанной встречи.
Здесь, как всегда в будний день, мало прохожих.
Практически никого. Пустота.
Казни состоялись в прошлую пятницу. Страдальцы на крестах уже окоченели. Тела высохли под солнцем, не успев разложиться. К ним не разрешают прикасаться, пока ветер не скинет иссохшие кости с крестов.
Останки отступников лишены права на захоронение по обряду. Они прокляты и преданы общественному поруганию. Каждый прохожий обязан выразить презрение трупу, швырнув в него камень.
Булыжники лежат у ног казненных в мраморных чашах.
Стражи бдительно следят за теми, кто не наклонится за камнем. Так они выявляют отступников. Их, как правило, вскоре находят здесь же, на свежих кольях, и родственники, пришедшие проститься, обязаны плюнуть им в глаза.