Потом они лежали рядом, держась за руки, и на губах их бродила улыбка умиротворения. Солнце, пробиваясь сквозь тюлевые занавески, бросало блики на вощеный паркет. Максимильена и Петр были счастливы.

Максимильена, улыбнувшись Петру, слегка коснулась губами его щеки и сказала:

— Как я люблю тебя, Пьер, как сладко быть с тобой…

— Прости, любовь моя, — промолвил Петр, — за комедию в оранжерее. Я просто хотел увериться в твоих чувствах. Теперь я понимаю, что не было нужды в этом маскараде… уверен, что ты всегда будешь моей! Мы больше не расстанемся, жизнью клянусь тебе!

— О Пьер, любовь моя… Но что это у тебя на лбу?

— Ничего. Я подрался с одним приятелем, — ответил он, смеясь.

— Странные же у тебя приятели! Это нельзя так оставлять, пойдем со мной.

Царь позволил отвести себя в маленькую комнату, где Максимильена держала свои туалетные принадлежности. Она намазала ему лоб мазью, приготовленной Элизой, а затем наложила повязку.

— Вот теперь лучше, — промолвила она удовлетворенно.

Петр ворчал, но в глубине души радовался, что Максимильена так заботится о нем. У обоих возникло ощущение, будто они прожили вместе уже целую вечность. Они великолепно дополняли друг друга.

В дверь постучался Грегуар.

— Госпожа графиня, князь Ромодановский просит принять его.

— Что же делать, Пьер? — прошептала Максимильена.

— Пусть поднимется сюда, мне надо с ним поговорить…

Ромодановский, войдя в спальню, не без удивления увидел, что его повелитель сидит на постели, завернувшись в простыню и с повязкой Максимильены на лбу; а сама графиня в очаровательном белом пеньюаре с длинными зелеными бантами сидит, улыбаясь, у него на коленях.

— Государь, — сказал Ромодановский, — простите меня, но я беспокоился и не знал, что ответить маршалу де Тессе, который требует представить план сегодняшних визитов.

— Что же ты ему сказал? — встревоженно спросил Петр.

— Что вы спите, государь, во дворце Ледигьер.

— Прекрасно. Возвращайся туда. Скажи маршалу, что я проснулся и что хочу видеть у себя юного Людовика XV. Поскольку согласно этикету мы должны встретиться в Лувре или в Тюильри, французы придут в ужас. Обсуждение выходок русского царя займет не меньше трех дней, и ты объявишь, что я, крайне рассерженный, заперся в своих апартаментах. Таким образом я смогу остаться с Максимильеной.

Графиня слушала возлюбленного в полном изумлении, лишь сейчас осознав, насколько велика его власть.

— Да, — промолвил Ромодановский, — это наделает много шума при дворе!

— Регент покричит и успокоится.

— Но, государь, подумайте о договоре, который вы хотели заключить с Францией против Швеции.

— Я помню об этом, друг мой, но дай мне несколько дней счастья.

Когда они остались вдвоем, Петр нежно обнял Максимильену, шепнув:

— Видишь, какие безумства я совершаю ради тебя? Ты понимаешь, как сильно я тебя люблю?

Однако после визита Ромодановского Максимильена уже не чувствовала себя такой свободной, как прежде. Она поняла, что обнимает ее царь, владыка великой империи.

— Пьер… государь, — поправилась она, — это безумие! Вам не следует ставить под удар договор из-за меня!

Петр, обхватив Максимильену за талию, со смехом закружил ее по комнате.

— Что это значит, госпожа графиня? Вы называете «государем» любимого человека? Я был и остаюсь для тебя бароном Пьером Михайловым!

Максимильена обхватила шею Петра:

— Но… но это ужасно! Ты царь. Разлука неизбежна, ведь ты вернешься в Россию… К тому же, — она понизила голос, — ты женат!

— Послушай меня, дорогая, — ты городишь глупости. Разумеется, я женат, но ты тоже замужем, и тебе придется расстаться с мужем. У императрицы Екатерины, я прекрасно знаю это, есть любовники, в числе которых и мой фаворит Меншиков. Я закрыл на это глаза ради спокойствия. Словом, бросим все эти серьезные разговоры: у нас есть три счастливых дня и… и это целая вечность!

Ромодановский оказался прав. Поведение Петра ошеломило французский двор. Князь-посланник Борис Куракин метался между Пале-Ройялем и дворцом Силлери, сообщая Петру о различных примирительных шагах регента. Однако царь оставался непреклонен, по-прежнему скрываясь в спальне Максимильены.

На третий день Куракин принес известие, что регент, великий дипломат, дает согласие на встречу юного короля Людовика XV с Петром во дворце Ледигьер. Вновь начиналась жизнь по правилам этикета.