Половина группы Колберта растягивается на траве и засыпает. Здесь красиво. Поблизости от нас находится роща из пальмовых деревьев с синими и зелеными птичками ярких расцветок, которые наполняют воздух громким, музыкаль­ным щебетанием. Тромбли пересчитывает уток и черепах в канале, за которыми наблюдает при помощи бинокля. “Мы – как на сафари”, – говорит Колберт.

Чары нарушены, когда подразделение разведки в пятистах метрах от нас открывает огонь по грузовику, выезжающе­му из города. Мужчина с АК выпрыгивает из машины вдалеке. Он бежит через поле по другую сторону канала. Мы лениво наблюдаем из травы, как его расстреливают другие морпехи.

Птицы как прежде поют, когда мужчина по ту сторону канала возникает снова, прихрамывая и шатаясь словно пья­ный. Никто в него не стреляет. У него больше нет автомата. Правила ведения боевых действий соблюдаются неу­коснительно. Несмотря на это, вряд ли они способны прикрыть всю безжалостность этой ситуации.

В нескольких машинах от Хамви Колберта, другая взводная группа наблюдает за местностью, откуда, предположи­тельно, стреляли из миномета часом ранее. Эта группа, возглавляемая снайпером, сержантом Стивеном Ловеллом, наблюдает за деревней при помощи биноклей и через прицел снайперских винтовок. Никаких признаков вражеской активности не заметно, видно только группу гражданских – мужчин, женщин и детей, – которые занима­ются своими делами у кучки из трех хибар. Но вполне возможно, что минами стреляли оттуда – федаины часто заез­жают в поселок, делают несколько минометных выстрелов и едут дальше.

В любом случае, в этом месте тихо, когда около одиннадцати утра единственная тысячефунтовая бомба, сброшенная с палубного штурмовика F-18, разносит его вдребезги. Взрыв настолько мощный, что Фик перемахивает через насыпь, пытаясь уклониться от летящих во все стороны обломков, и приземляется прямо на вышестоящего офицера. На месте хибар возникает черное грибовидное облако безупречной формы, и из дыма несется опаленная собака, делая сумасшедшие круги. Ловелл, который видел, как упала бомба, смертельно побледнел: “Я только что видел, как на моих

глазах семь человек превратились в пыль!” В конце колонны машин Хамви, командиры, которые вызвали воздушный удар, курят сигары и смеются. Позже они скажут мне, что минометный обстрел, несомненно, вели из деревни.

К полудню первый разведбатальон возобновляет свое движение, направляясь к Муваффакии – городу с населением около 5 тысяч человек. В нескольких километрах южнее города конвой останавливается в фермерской деревне, где местные жители говорят нам о том, что у моста при въезде в Муваффакию нас поджидает засада. Это еще одна сцена, которая сбивает с толку. Деревенские жители с энтузиазмом приветствуют морпехов – отцы водружают детей на пле­чи, юные девушки нарушают религиозные правила, выбегая на улицу с непокрытыми головами, хихикая и привет­ственно взмахивая руками. Но совсем недалеко от них по той же дороге, их соседей только что стерли с лица земли разрывом тысячефунтовой бомбы.

Первый разведбатальон разбивает лагерь в четырех километрах восточнее моста. Перед заходом солнца легкоброни­рованная разведрота из группы RCT 1 пытается пересечь мост и встречает ожесточенное сопротивление. Рота теряет как минимум одного человека и отступает назад. По предполагаемым позициям врага вызывают артиллерийский удар.

Около восьми вечера Фик проводит брифинг для руководителей групп в своем взводе. “Плохие новости – поспать нам сегодня не придется, – говорит он. – Хорошие новости – мы будем убивать людей”. Это редкость для Фика говорить такими “мотиваторами”, вознаграждая своих людей исполненными энтузиазма речами об убийстве. Дальше он пред­ставляет своим людям спонтанно созревший амбициозный план командира батальона переместиться севернее Му­ваффакии и расставить засады на дороге, по которой, судя по всему, интенсивно перемещаются федаины. “Наша цель – терроризировать федаинов”, – говорит он, оглядываясь по сторонам и выжидательно улыбаясь.

Его люди настроены скептически. Сержант Патрик неоднократно спрашивает Фика о ситуации с расположением вра­га на мосту. “Их весь день обстреливала артиллерия, – отвечает Фик, отбрасывая любые возражения, даже немного бойко, словно торговый агент. – Думаю, что шансы серьезной угрозы невелики”.

Фик ходит со своими людьми по тонкой грани. Хороший офицер должен быть готов пойти на разумный риск. Несмот­ря на жалобы бойцов на полковника Феррандо за то, что он завел их прямо в засаду в Эль-Гаррафе, тогда пострадал только один морпех, а планы врага остановить продвижение морпехов были сорваны. В частной беседе Фик призна­ется, что несколько раз действительно сопротивлялся отправке своих войск в миссии, потому что, по его словам: “Мне небезразличны эти ребята и не нравится идея отправки их в какую-то дыру, откуда кому-то не суждено вернуть­ся”. Действуя в соответствии с этими чувствами, возможно, он и становится лучшим человеком, но, не исключено, что при этом страдают его офицерские качества. Сегодня он готов рискнуть, и ведет себя довольно несвойственно, как будто борется со своей склонностью проявлять чрезмерную заботу. Он укоряет руководителей своих групп, гово­ря им: “Я не слышу той агрессивности, которую хотел бы услышать”. Его голос звучит неискренне, словно он и сам не убежден в своей правоте.

Люди, у которых, в конечном итоге, нет выбора в этом вопросе, неохотно выражают поддержку приказам Фика. После его ухода Патрик говорит: “Люди, которые всем этим руководят, вольны как угодно облажаться. Но до тех пор, пока нам везет, и мы проходим через все это, оставаясь в живых, они будут повторять одни и те же ошибки”.

Уверенности не прибавляется, когда иракская артиллерия, - которая считалась к этому времени уничтоженной, - вса­живает несколько снарядов в близлежащее поле. Как бы красиво не выглядели артиллерийские снаряды, когда они ду­гообразно летят по небу на позиции врага, когда они направлены на вас, это звучит так, будто кто-то с силой швыряет вам в голову товарняки. Морпехи бегут к ближайшим окопам, чтобы укрыться.

Во время ночной миссии группе Колберта достается честь возглавить конвой, который проедет по мосту. Мы выезжа­ем около одиннадцати в кромешной темноте. Луны почти не видно, что делает очки ночного видения практически бесполезными, к тому же у батальона закончились специальные батареи, на которых работают тепловизионные при­боры – ключевой инструмент для обнаружения позиций врага в темноте. Пилоты вертолетов Кобра, которые сопрово­ждают нас по воздуху, замечают вооруженных мужчин, которые прячутся под деревьями слева от подножия моста. Но связь обрывается, и эта информация так и не доходит до группы Колберта.