Поразительно, но такой она нравилась Тэйду ещё больше.

– - Чем ты меня?
– - он соображал, с чего начать и каким образом доказать ей, что он не санхи и не знает, кто такие Ждущие... "Чего они ждут?" А ещё думал, как объяснить, зачем носит вериги, и ещё, как ему это всё осточертело...

Инирия хмыкнула и разжала левую ладонь: на ней лежала стихийная пирамидка -- его пирамидка.

– - Тяжёлая...

– - Угу. Хватит мне зубы заговаривать. Рассказывай, -- потребовала Инирия.

Он заглянул ей в глаза и в порыве нахлынувшей тоски, отчаяния и жалости к себе выложил всё, вернее то немногое, что знал сам: о экриал, о Поглощающих и Пустых, о ночном нападении и зёрнах Кейнэйского ореха, о себе, о Саиме. Всё! Всё!

Вряд ли его рассказ был тем, что она ожидала услышать, но тем не менее он произвёл на Инирию должное впечатление: холодный взгляд потеплел, губы тронула печальная и одновременно радостная улыбка облегчения. Она отвернулась, видно было, как она дёрнулась, смахивая слезу, рап-сах выскользнул из опущенной руки.

Сидела и молча смотрела на огонь, Тэйд смотрел на неё, не зная, что ему теперь делать.

Она встала и подошла к нему и всё так же молча принялась развязывать верёвки, а после, присев рядом на камень, дотронулась рукой до его плеча и попросила:

– - Прости. Я не знала, я думала, ты один из жрецов. Они гонятся за мной, -- дрожавшие пальцы коснулись его щеки.

– - Вот, смотри, -- он протянул ей руки, выворачивая ладони наружу.

– - Что?

– - "У светлых нет пальца, у тёмных нет судеб..." -- процитировал он слова одного из древних философов, о сиуртах и экриал, уже сам не помнил, какого.

– - Я слышала эти слова. Там ещё есть про каких-то роал. Кто это?

– - Понятия не имею.

– - Так это правда?
– - Инирия смотрела на его ладони: правую -- обычную, как у всех, и левую -- совершенно гладкую с внутренней стороны -- без единой судьбоносной линии.
– - Ты экриал?

Он скривился смущённо и пожал плечами.

– - Санхи гонятся за тобой? Почему?

– - Не спрашивай, я не могу ответить, -- выдохнула Инирия, -- пока не могу, это не моя тайна.

– - Понимаю, -- кивнул Тэйд, наконец, вздохнув полной грудью.

– - Маан са Раву -- твой отец?

– - Приёмный...

– - ...это я поняла. На онталара ты не похож.

– - Ты его знаешь?

– - Слышала о нём. А мама где?
– - она ласково коснулась ладонью его щеки. От этого прикосновения между лопатками пробежала стайка приятных мурашей.

– - Не знаю.

– - Ну дела. Знаешь, я ведь тоже сирота.

Тэйд поднял глаза. Их взгляды встретились, и ему на мгновение показалось, что роднее этой девушки у него сейчас нет никого во всём свете. Да и Инирия смотрела на него уже совсем иными глазами.

"Прости, друг Саима, это другое".

Задавать вопросы не хотелось. Тэйд по себе знал, что отвечать на расспросы обычно не хочется, а рассказать зачастую попросту нечего -- самому бы кто рассказал.

Они долго молчали, думая каждый о своём и об общем для обоих: Тэйд ворошил потухшие угли палкой, Инирия, округлив ладони, сложила кончики пальцев и попеременно, в задумчивости, разводила в стороны то одну, то другую пару.

– - Не пойдём никуда сегодня, -- сказала, наконец, она.
– - Отдыхаем... Давай я тебе о себе расскажу...

Глава 25. Пустой

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Кетария. Седогорье

Холодный ветер гнал с севера тучи, затеняя и без того скудный свет Оллата. Ущелье выгибалось подковой, сквозь которую было видно мерцание моря вдалеке. Оно постепенно погружалось во тьму ночи. Дна разлома видно не было -- от людских взоров его надёжно укрывали зубчатые края и щетина скал. Да и кому взбрело бы в голову взобраться на эдакую верхотуру, чтобы смотреть вниз и разглядывать скопище хаотично разбросанных камней... а зря, -- посмотреть было на что.

Найдись-таки безумец и реши случайно опустить взгляд, то увидел бы он, в неровном свете Оллата, прорвавшегося сквозь облака, странное существо -- невысокое, худое, стоявшее на самом краю нависавшего над пропастью скального обломка...

Зигзаг холодной белой молнии прорезал тьму и вонзился в камень, освещая причудливые изломы зубцов, блестящих от падавшей с небес воды. Узловатые руки скрама, так похожие на древесные корни, были воздеты в небо, голова откинута назад, длинные слипшиеся волосы терзал ветер, а из пальцев струился неяркий зеленоватый свет.