Шрифт:
– Теперь давай сани на ход разворачивать.
А попробуй их разверни на узкой лесной дороге, да еще и с лошадью!
Возились долго. Ветерок поднялся, поземка на-чалась.
Мишаня отыскал свой тулуп и шапку, оделся.
Кондрат поднял с земли свалившуюся сулицу, бросил ее на груду оружия в санях и повернулся к Мишане:
– А теперь самая тяжелая работа нам будет – своих убитых на сани грузить. Не бросать же их в лесу непогребенными!
Пока всех погрузили, взопрел Мишаня да и устал изрядно. За хлопотами и не заметил, как смеркаться начало.
– Ехать надо, – заключил Кондрат. – Костю в тепле согреть надо да вином теплым напоить. Мы и так времени много потеряли. Пойду, сочту противников. Костя ведь, как в себя придет, обязательно спросит.
Кондрат прошелся по месту боя, считая убитых, возле некоторых останавливался и что-то разглядывал. Вернувшись, удовлетворенно кивнул.
– Много врагов положили – три десятка и еще два сверху. Заметь – все конные и в броне. Учитывая, что наших только пятеро было – вполне неплохо, потому как пешему против конного устоять трудно – особенно если не в строю. Я, когда убитых считал, заметил, что есть погибшие от болтов арбалетных. Твоя работа?
– Моя.
– Молодец, купчина! Косте обязательно обскажу. А я все назад поглядывал. Когда, думаю, эти ударят, что дерево свалили. Не дождался, а после, в бою, и думать о них забыл. Теперь вижу – в трудный момент положиться на тебя можно, парень. Я думал – молод еще, да и не воин – не новик даже, – из торговых. Струсишь, думал, всю схватку в санях просидишь, а то и в лес утекешь. Ошибся, выходит. Да ты не обижайся за думки мои такие. Ну, трогаем, парень!
– Меня Михаилом зовут.
– Запомню я.
Михаил, сидя в санях с раненым Костей, правил передней лошадью. К саням уздечкой была привязана вторая лошадь с санями, за той – третья – все десять. Кондрат же ехал верхом на Костином жеребце, и к его седлу веревкой были одна за другой привязаны все верховые лошади – как из Костиной охраны, так и трофейные. Хорошо – снегу было немного, и лошади в нем не увязали.
Затемно добрались они до Боярщины. Остановились на постой, заняв лошадьми и санями весь постоялый двор. Прислуга с ног сбилась, пока задала овса всем лошадям.
Костю перенесли в отдельную комнату, напоили теплым вином и куриным бульоном. Спать уложили ближе к печи.
Утром Кондрат заявил:
– Ты здесь с Костей оставайся – слаб он еще. Я тебе одни сани оставлю, а остальной обоз уведу – убитых в Хлынов отвезти надобно. За Костей приглядывай, а я, как обоз в Хлынов приведу, сразу назад. Понял?
– Все выполню в точности.
Мишаня подобрал себе саблю из трофейных и забрал арбалет. Жалко, болтов к нему нет. Ну, так не беда – купить можно. Покормил проснувшегося Костю. Слаб тот еще был, и пока Мишаня поил его бульоном с кусочками хлеба, сидел, опершись о стенку. Потом устало улегся.
– Где Кондрат? – спросил он тихо.
– Обоз с оружием в Хлынов увел, обещал вскоре вернуться.
– Быстро не получится. Обоз медленно идет. Ты как?
– Повезло – ни одной царапины.
– Говорил же тебе: лежи в санях – пронесет.
Мишаня не стал говорить Косте, что и он внес посильный вклад в победу над противником. Еще подумает Костя, что он хвастается.
– Ты спи, Костя, тебе сил набираться надо. Кондрат убитых врагов счел, говорит – три десятка и еще два.
Костя удовлетворенно кивнул головой и закрыл глаза.
Проснулся он к вечеру. Мишаня перевязал ему рану на бедре, покормил Костю, и тот вновь уснул. Михаил по-прежнему ощущал чрезмерную усталость, понимал, что и ему надо бы отоспаться, но ушки на макушке держать надо было. Вдруг Косте его помощь понадобится?
Одно плохо – за кормежку табуна платить много приходилось. Лошадь нельзя зимой одним овсом кормить, еще и сено надобно. А когда лошадей больше трех десятков? Мишаня нетерпеливо ждал, когда же Кондратий, наконец, объявится. А если деньги кончатся раньше, чем он вернется?
Кондрат с тремя конными воинами объявился на четвертый день.
Глава 10
Костю бережно перенесли в сани, укрыли медвежьей шкурой – под ней любой мороз не страшен. Мишаня уселся за ездового. Конные гнали следом табун лошадей и несли охрану.
Добрались до Хлынова скоро. Костю сразу домой доставили, перенесли на руках в горницу. Он сопротивлялся, хотел сам идти.
– Не сопротивляйся, рану разбередишь, – сказал, как отрезал, Кондрат, и Костя подчинился.