Семейные приключения животных (сборник)
вернуться

Ваненко Иван
Шрифт:

IX. Медвежий вкус, или О том, что всякий молодец мыслит на свой образец

Медведь с Лисой, да Волк в беседу Сошлися раз в лесу втроем, И после сытного обеда Так рассуждали о съестном: «Скажи мне, кум,» – Лиса спросила, – «Что из живья тебе милей? Не правда-ль, куры?» – Мало милы: Мелки; мне любо, что крупней. – «Нет, что помельче, то вкуснее; Признаться, знаю в этом толк.» – – Нет, что мясистей да жирнее, То лучше. – Спорил с нею Волк: – Примерно, крупного барана Коли придется подхватить…. За этакой обед – тирана Готов название носить. – «О, кролик, уточка!.. как можно!» – Лиса жеманно говорит. – «Эх, знатоки! вас слушать тошно; Знать ваш желудок не варит! Известно дело, часть съестная Вся хороша, как ей не бредь; К чему разборчивость такая?» – Так продолжал их спор Медведь. – «Что вкусно там, да что здорово…. Я нездоровья не боюсь: По мне бы целую корову, И с требухой – вот вкус, так вкус!»

X. Жучий быт, или О том, что неудачный выбор в жизни приносить преждевременную старость

Уж осень была не в начале, И стлался туман по земле; На поле работы кончали, Готовили сани в селе. Вдали от тревожного стука, В коровник, – где тёлок семья – Сползлися случайно два жука: С весны они были друзья. «Ба! здравствуй Капун! ты ли это?» – Промолвил старейший из них. – «Куда Бог несет?» – Да от света Бегу, от напастей лихих. – «А что приключилось с тобою? Скажи, – я друзей берегу: Советом, иль лаской прямою, Ко всем и всегда помогу….» Капун подал лапку; уныло Он другу в глаза поглядел, И молвил: – Нет, Мякиш, нет, милый; – Страданье мой тяжкий удел! – «Помилуй! ты, помнишь, весною Был хвата!.. Где-ж девался твой жар?» – – Друг! время прошло золотое: Я юн был, – теперь уж я стар! – «И я, то-ж, не первый десяток Провел не безбедственных дней, И стар стал, к веселью не падок, – Но все же тебя пободрей.» – – Не в этом, товарищ, ведь сила, Кто дней сколько в мире прожил, – Да что ему жизнь-то сулила – Вполне ли он то получил! – «А! жизнью ты не доволен! Знать лето провел кое как!.. Что-ж, был ты в неволе, аль болен? Боялся вступить что ли в брак И прожил свой век одиноко?… Признаться, тебя, друг, мне жаль!..» – – Э, нет! все от правды далеко) Далась мне иная печаль…. Да, братец мой, нажил я лиха: С весны меня блажь забрала, – Связался я с скверной Жучихой, – Она-то меня извела! – Что день, то готовься, что к пиру, Все новость достань как-нибудь: Давай ей другую квартиру, Навозу другого добудь. Ласкай ее, тешь, пой ей песни; Днем, ночью покоя не знай; – И словом – себе ты хоть тресни, А ей ты всего припасай…. Уж где-то мы с ней не живали: В курятниках, в сотне клетей, И просто в полях ночевали, – Везде распложая детей. Теперь расползлись; горе мимо; Да поздо мы стали умны: Тогда, как на целую зиму Пора нам уснуть до весны!..

XI. Рачье геройство, или Ври да назад оглядывайся

«Эх вы, раки, друзья! Как про старь вспомню я – Так вот хвост о песок и забьется!.. Нет, не так в старину Мир веди, аль войну; Нет, вам видеть того не придется! Мы, бывало, чем-свет Выползаем на свет, Покидаем илистые норы; В лад клешнями гребем, Осторожно ползем, И сквозь влагу стремим наши взоры. Мы смекнем на тощак, Что сучек, что червяк; Знаем взять или нет что клешнею; Неподвижно сильны, Постоянно умны, – Мы с рассудком пускаемся к бою. И храбры-ж были в старь: Нам не только Пискарь, Но и Ерш, коль в клешни попадется – Не упустим его, И до нёльзя всего иссосем, как он тамо ни рвется. И Уклейка и Из, Только-б заплыли в грязь, Да возмутили-б кругом себя воду, – Этот хилый народ Храбрый Рак стережет, От клешни его нет им уходу. И, бывало, Плотва Уходила едва; А не то, коль поймаем – замучим. Да уж что говорить! Коль придется кутить – И Щученка бывало прищучим! Только Вьюн, аль Налим Нами не был любим, От того, что увертливы больно; Да порой Карася, Сил своих не спрося, Ухвативши пускаешь невольно!» Так-то хвастался Рак, В правду путая врак И дневным грабежом выхвалялся; Но погибельный рок Хвастунишку стерег, – И с друзьями Рак в е эти попался… И ловец, как товар, Сдал живье на базар – И на храброго там не взглянули…. Вышла Раку беда: Покраснел от стыда Он у Повара в медной кострюле.

XII. Шмелиное желание, или О том, что трудно приискать друга по нраву

Раз Шмель толстый, в час досуга, Философски рассуждал (Он, поссорившись с подругой, Друга в обществ искал): «Где сыскать мне сердцу милых? В ком отраду я найду? С кем я из прозрачно-крылых Дружбу искренно сведу? Вот Комар, и милый малой: Сер и прост его армяк, Никому не вредно жало, Петь готов хоть на тощак; – Да порок в нем злой ведется: Только бы не гнали прочь, Так, каналья, насосется, Что лететь уже не в мочь! Пользы даст Пчела не мало, Только дела ей давай, – Но за то уж бойся жала, Да и корму припасай! Стрекоза…. та, в самом дел, От зори и до зори Весела; но уж о дел С ней никак не говори! С кем, не знаю, подружиться, Хоть созданье мы одно…. Ах, ты, Господи, ужиться Как на свете мудрено!»

XIII. Муравьиное завещание, или О том, что нажитое недобром в прок нейдет

Так, умирая, старый Муравей Оканчивал житейские расчеты; В кругу родных, знакомых и друзей, И всех, о ком он полон был заботы. «Друзья мои, и дети, и отцы, И братия…. настало уже время, Пора свести с концами мне концы; Пора сложить мне грешной жизни бремя…. Я чувствую, что ноги уж не те, И щупальцы мои уж притупились: Я их умаял в тягостном труде; Пора на отдых; дни мои свершились! Вы собрались на мой последний зов, Вы притекли разумною толпою…. Но, по пусту, что тратить много слов, – Пришли вы взять награбленное мною!.. И, видите, запасся я добром: Таких яиц едва ли вы видали… Да страшно мне; забочусь об одном, – Нажитого чтоб вы не промотали!.. Взгляните – здесь запас на круглый год: Вот половина стрекозы, два жука, Три паука, червяк, пять мух – и вот Пол-яблока…. Добыть нужна наука! Не просто я вот так все обобрал, А нужны были хитрость и уловка: Иных убил, иное своровал, Иль у своих иное отнял ловко…. И нажил вот; – и вместо, чтоб пожить, Довольствоваться честиными трудами, – Околеваю… жалко, но, как быть!» И Муравей простерся вверх ногами. Наследники оплакали его И за ноги стащили в подземелье; Потом, любя родного своего, Не мешкая схватились за именье; – Как вдруг явился птицелов Пахом К наследникам, и заварил им кашу: Он всю семью ошпарил кипятком, А яйца все выгреб на продажу.

XIV. Утиные чувствования, или О том, как обстоятельства изменяют нрав

(Романс)

Там, на водах прекрасного пруда, Покрытого осокою и тиной, Не знала я, что в мире есть беда, Не ведала печали ни единой. Но вдруг нашли нежданые ловцы, С огнем, со псами, из страны далекой…. И зрела я, как юные птенцы И матери их стали жертвой рока!.. Мой нежный друг, всех селезней краса, Сказал: – «Летим от смертных прочь, подруга!» – И мы взвилися с ним под небеса…. Но выстрел – паф! – и я лишилась друга! Тогда одна, как робкое дитя, Между забот, опасностей всегдашних, Ища приюта и, не находя, – Наткнулася на уток я домашних. они, не презря, дали мне приют…. Прости мой край, любовь моя потухни! Иного друга я сыскала тут, И яйца несу теперь – для кухни.

XV. Достоинства сверчка, или О том, что о достоинствах судят по собственному вкусу

«Он пост однообразно, Только песнь его звучна; И уж тем она прекрасна – Безыскуственна она!» – Нет, мне нравится в нем сила: Как, приятель, запоет, Иль засвищет, то-то мило, – Так вот душу и дерет! – «Ну, а ты какого мненья, Длинноногий дуралей? Ну, лентяй, свое сужденье Изложи же поскорей!» Так Оса, да Шерстень толстый, На заборе, с Комаром, Суд критический, серьезный О Сверчке вели втроем. «Да!» – сказал с глубоким чувством И подумавши Комар: «Он владеть горазд искусством; В нем еще завидный дар: Да, таких сыскать со свечкой! – Он не для хвалы поет, – Скромно жизнь ведет под печкой, Гонят – тотчас вон идет!»

XVI. Чижачьи похороны, или Как похвалы ни далеки от порицания

«Кума! ты слышала ли вестку? Вон Хлест вишь видел, говорит…» Синица так из клетки в клетку Овсянке по утру кричит. «Вчера, не знаю в час который (Вишь Хлест, болван, не посмотрел), Ведь что летал-то, бедный хворый, Хозяйский Чижик – околел!» – Скажи пожалуй!.. ах, бедняга! – Знать смерть и добрых не щадит! – А видь какой он был добряга Всех нас бывало облетит: Кому веселое чиликнет, Кому – здорово! – прокричит; Сквозь клетки клюнешь – и не пикнет, А только дальше отлетит. – «Ну и хозяин уж с раченьем Каким всегда за ним ходил. А ведь сказать не в осужденье, Ну, чем отлично был он мил? За что такое полюбился? Признаться, – плохо распевал; Ведь разве только что не бился, Да в клетку сам всегда влетал?» – Ума в нем, правда, не хватало, – И кто-ж за то не по корит – По комнатам уж он не мало Бывало брызжет и сорит. – «Да, да; за это я не редко Веда сердитую с ним брань: Бывало прилетит на клетку, Да вдруг к тебе и сбросит дрянь!» – И уж в к кой любви был в доме: Что день, то свежий все песок; Как будто нет и птиц окроме…. А смех, что был за голосок! – «А мы себя как пеньем мучим! Свистим, кричим во весь свой рот, Похвал же столько не получим: Для них милее вишь урод!..» И у людей ведь есть повадка: С хвалой ругательство мешать, – Лишь стоит молвить для порядка: «Не в осуждение сказать!»