Семейные приключения животных (сборник)
вернуться

Ваненко Иван
Шрифт:

XVII. Собачьи воспоминания, или О том, как приятно мечтать о прошлых чувствах

Здесь, противу барской поварни, Я лежа на солнышке, грелась, А Серко глядел в подворотню И изредка ласково лаял. Я два раза тявкнула тоже, А больше брехать постыдилась: Подумает Серко, пожалуй, Что я навязаться готова Сама, только лай бы услышать! Нет, я уж теперь осторожна И пылкости нет во мне прежней; К тому же, любовь моя к Серку, Увы! уж любовь не впервые…. О, как я любила Салтанку! Какой он был бойкий, игривый! Бывало бежит что есть рыси К воротам «здорово» пролаять; И я – ну, едва ли такая, Другая найдется меж наших – Пускай я, не так как нахалка, К нему со всех ног не бросалась, А лаяла скромно по-одаль, – За то так смотрела приветно, Что слюнки распустит Салтанка И морду себе лижет – лижет…. Ну, словом, мои взгляды были Вкуснее ему сочной кости. А если, глядя этак нежно, Еще и хвостом повиляешь, – Как, батюшки-светы, Салтанка От радости пустится прыгать И бегать то скоком, то рысью…. Уж дворник, бывало, напрасно И манит, и грозно прикрикнет – Салтанка не слушает вовсе И прочь от меня не отходит, А сам он какой был красавец! Высокий такой, чернорылый, С хвостом закорюченным к верьху, С глазами блестевшими ярко. Какой же храбреца, был, ревнивец: Бывало любую собаку, Хоть будь его вчетверо выше, От наших ворот прочь отгонит; Сам первый кидается в драку, Не то, чтобы просто лишь лаял: Готов до полсмерти загрызться; А все, чтобы мне полюбиться!.. Ах! не было, знать, и не будет Подобного милого друга! Пусть Серко там лает как знает, А я не пойду к подворотне; Усну я немножко на солнце, Авось мне сон сладкий приснится, Авось я увижу Салтанку!

XVIII. Восторг селезня, или О том, какое удовольствие быть вместе с любимым предметом

Послушайте, как квакает! Глядите, как идет! Как с лапочки на лапочку Переступает!.. а? Не правда ли, красавица? Не правда-ль – хороша? Какие у ней перышки, Какой у ней носок; Какая шейка гибкая, А глазки – что жучки! И плотная, и тучная – Уж есть на что взглянуть! Такая полновесная, Как бы мешок с овсом; А что за чистоплотная: День целый на пруде Ныряет и купается, Чтоб полюбиться мне. О – ква-ква-ква! Серяночка! Поди ко мне, поди! Пойдем мы на болото, там Поищем червячков; Пошляндаем, потопчимся; Хоть лапки загрязним, Да вдоволь мы насытимся; А там мы, на пруд, Поплаваем, очистимся, Обмоемся в воде.

XIX. Лошадиное признание, или О том, что вид молодости приятней жара старости

«Буро-пегая Кобылка, Как тебя я полюбил! Кровь во мне играет пылко….» Конь саврасый говорил. «О, потешь меня немножко, Не кусайся, будь смирна! Не брыкайся задней ножкой, Будь рассудлива, умна!.. Чем тебе я не по нраву? Али я не статный конь? Али я не нажил славы? Не бросался ль я в огонь?… Близь Алжира в жаркой схватке Я скакал под седоком – Только ахали лошадки, Да дивилися тайком. Получил четыре раны И отставку получил; Ну, теперь не без изъяна – Да каков я прежде был! Так уж ради прежней славы Ты меня не обездоль; Али бег мой не поправу? Нутка пустимся – изволь!..» И в ответ ему Кобылка: «Много пожил ты, мой свет; Кров в тебе играет пылко, Да ведь молодости нет!»

XX. Ослиный довод, или О том, что о вкусах спорить не должно

Раз двум щенкам по голой кости Дал кто-то; что уж тут глодать?.. Щенки не сыты, и со злости Давай про пищу рассуждать: – За чем устроено так в мире, Что только мясо мы едим? А сена вон стога четыре – Мы на него и не глядим. Какая бы тому причина? Чем не по нраву сено нам? Что, пища, каждому по чину Дана, иль только по зубам?… Один протявкал: «Дело в чине: Тот вкусно ест, кто в честь попал.» Другой залаял: «Нет, скотине Зубастой, вкус Юпитер дал.» Добро бы взрослые собаки, А то щенки, войдя в задор, Долаялись почти до драки; – Осел прервал их гневный спор. «Щенята! вы молокососы; Совсем вы судите не так; Осел ученый я: вопросы Логические мне пустяк. Чем по пусту вам огрызаться, Спросили бы меня, Осла, Я вам помог бы может статься: Наука до всего дошла! Не нужно тут воображенья, рассудку верить не велят; Со вкусом знай соображенье И будешь знанием богат. Будь своему желудку пестун, Так потучнеешь – не узнать: Concordia res parvae crescunt, – Правдивей нечего сказать. И сено предпочесть не странно, Когда мы так определим, – Что пища то скотов избранных: Вот Слон и я его едим. Работник же – вон та скотина, – С которым часто я дерусь – (Он бьет меня, болван, дубиной, Да я не больно ведь боюсь) – Он сена, как и братья ваша, Совсем не любит и не жрет; Хозяина ругает даже, Коль тот его косить пошлет. Так всякий тут легко рассудит, Чья голова не так пуста: Что умный – умное и любит, Что мясо сену не чета!»

XXI. Кошачья хандра, или О том, что в старости глаза видят иначе

Под навесом у сарая Брыско, серый Кот, сидит, И, кругом все озирая, Сам с собою говорит: «Видно свет к концу стал ближе, Все теперь не то, не так: Вон и кровлю поднял выше Плотник – этакой дурак! Что за страсть к нововведеньям? То-ли дело старина!.. Мох на кровле…. загляденье, Как покрыта им она! У трубы, бывало, планки, Два окошка с чердака; Заберешься с позаранку, Да и ждешь из подтишка: Не прокралася ли Кошка, Не присел ли воробей; – С первой попоешь немножко, А другого – цап! скорей. Нынче нет уж этой ловли!.. Воробья не разглядишь; Лапы врозь скользят по кровле – То и жди, что сам слетишь. Да и кошки, пес их знает – Стали этакая дрянь: Ты с ней петь, она кусает, – Смотришь, вместо дружбы, брань! Даже мыши и мышаты Нынче вдвое удалей; Так канальи плутоваты, Что с трудом поймать, ей-ей! Словом, жить уж не приятно, Самый свет мне омерзел; Скверно, гадко, так досадно, Ни на что бы не глядел!» – А за что такая злоба? Что на новость класть вину: – Стар котище ты, не то бы И не вспомнил старину! –

XXII. Коровьи нежности, или О том, что сентиментальные чувствования не лишают аппетита

Чье слышно томное мычанье, Кто тосковал? То юный Бык свое страданье Так выражал: «О лютый рок, о участь злая! Уныл мой дух…. Где ты Буренка молодая, Где ты, мой друг? Нет, ты не друг уже мне ныне, Любви предмет; Ты изменила и в помине Меня, чай, нет!.. Я с нею рос, еще теленком Ее любил…. Как хороша была Буренка – Я не забыл!.. Нам вместе с нею корм давался И водопой; Я с ней так нежно обращался, Она – со мной…. Да, так любили мы друг друга! Делясь овсом, Я делал нежную услугу Всегда притом: То языком ей за ушами Я полижу, То под боком слегка рогами Ей почешу…. Она же так бывало мило Себя ведет: Глядит, глядит – и прямо в рыло Меня лизнет!.. В чем мне искать теперь отрады? Душа пуста; Буренушку угнали в стадо – Я сирота! Кому теперь рассеять нужна Мою печаль? Кто промычит со мною дружной «Тебя мне жаль!» Но что мне более обидно И что грустней: Мне очень, очень ясно видно Измену в ней….. Я видел – сердце запылало Мое огнем! Она охотно побежала За пастухом…. Я понял и – сказать боюся – Потерян друг!.. Не звук рожка ей стал по вкусу, Не рев подруг: Ее Бычище недостойный Пленил. Увы! Я не могу теперь спокойно Щипать травы! Вон, есть в хлеву овес янтарный, Но что мне в том? Не заманить неблагодарной И колачем! У! вспомнить жалко мне и больно! А почему? Я так любил ее…. Довольно…. Му-му! му-му!» И так мычаньем заглушая Тоску без слез, Пошел мой Бык под сень сарая Доесть овес.

XXIII. Петушья догадка, или о том, что у каждого есть свое орудие для защиты*

[1]

– Ну-ко, брат, козел Кастрюка! Проблеял баран Бурсай, – Кто из нас сильнее – ну-ка, Пободаемся давай! «Голова твоя баранья – Где тебе соваться тут: От меня и без боданья Люди за версту бегут!» – Вы берете ведь не силой, Прокричал на них Петух. – Ты, Баран, лбом крепок, милой, У Козла же – крепок дух.

1

Согласно с чем и дедушка Анакреон пел:

Зевес быкам дал рога, Копыты лошадям, и проч.

XXIV. Поросячья досада, или О том, что дружба требует однообразной жизни и одинаковости вкуса

Так Поросенок Поросенка За чванство за глаза журил; С презреньем провизжавши звонко, Он сам с собой заговорил: «Ну, пусть рожден я не на славу, Ну, пусть имею вид дурной; А право больше не по нраву Вон этакой друг детства мой…» Нет, не хочу я с ним дружиться, – Он рода нашего урод: В грязи не хочет повозиться И в рот навозу не берет. Он нас уж братством не потешит; Другой казать он хочет вид: Себя об угол не почешет, А полизаться наровит…. К чему нам кошачьи приемы И разной этот светской вздор? Ведь мы с ним не вчера знакомы; Отчизна наша задний двор. Ведь глаженьем не станешь милым, И правду люди говорят: Куда уже с навозным рылом Соваться бы в калачный ряд!.. Ну если-б было в нем такое – Породы бы не распознать, А он – ну что же он такое? – Такая-ж шерсть, такая ж стать!.. И морды нет на свете хуже; А ведь заносчивый какой: Уставится, скотина, в лужу И все любуется собой!.. Уж как ни умничай тут тонко; А головой ручаюсь я: Из маленького Поросенка Ни что же выйдет, как свинья!..