Габриела прошла в глубь кабинета и только тут заметила, что Шелтон не один. В углу, едва втиснув широченные плечи в просвет между шкафами и засунув руки в карманы черной кожаной куртки, сидел какой-то незнакомец лет тридцати. При взгляде на него в голове сами собой возникали такие эпитеты, как «высокий», «мускулистый», «красивый». Но, взглянув на его лицо, Габриела с удивлением поняла, что она ему очень не нравится. Это открытие на миг выбило ее из колеи. Придя в себя, она кивнула незнакомцу.

— Простите, что прервала вас. Я думала, Шелтон сейчас один. — И тут она его узнала. Это оказался тот самый франт из черного «порше» на стоянке. Вспомнив его сарказм, Габриела нахмурилась, в свою очередь проникаясь к нему неприязнью. — Вот уж не думала, что мы еще встретимся.

Вместо ответа он внимательно посмотрел на нее. Взгляд его задержался на ее груди и лишь потом поднялся выше.

— Я друг Шелтона, — пояснил он тоном, ясно указывавшим, что увиденное его не впечатлило. — Частный детектив.

— Понятно.

Габриела залилась краской, сама толком не понимая отчего: то ли от ощущения некоторого чувственного волнения, то ли от негодования на то, что он смеет так бесстыдно глазеть на нее. Наверное, решила она, от всего понемножку. Будь они вдвоем, она бы уж сумела в этом разобраться. Но за ними во все глаза следил Шелтон. Обуздав свои чувства, она протянула незнакомцу руку:

— Я Габриела Вудс.

Казалось, он заколебался, но потом все же подал ей огромную, под стать его росту, ручищу. Ручка Габриелы буквально утонула в ней.

— Да, я знаю. — Пожатие его руки оказалось твердым и крепким, а глаза смотрели открыто и прямо. — Гордон Сазерленд.

Любая женщина сочла бы его весьма привлекательным мужчиной, однако Габриела ощущала исходивший от него поток враждебности. Никто еще не смотрел на нее с такой откровенной злобой. Но почему? Недавняя стычка на стоянке никоим образом не могла вызвать подобные эмоции, а прежде, она была уверена в этом, они никогда не встречались.

Пытаясь скрыть овладевшие ею смятение и неуверенность, Габриела сделала шаг назад.

Шелтон, откашлявшись, заметил:

— Я рассудил, что Гордона следует посвятить во все это.

Габриела попыталась убить Шелтона взглядом, но тот малодушно отвел глаза в сторону. Внутри у нее все словно оборвалось, однако она сумела взять себя в руки.

— Так ты рассказал ему обо мне? — Несмотря на все старания голос у нее звенел негодующе и обличительно.

— Мне пришлось, Габи, — начал оправдываться Шелтон. — Ради пользы дела.

Ремешок сумочки сполз с плеча Габриелы, и она сердито забросила его обратно. Ну почему каждый мужчина в ее жизни непременно предает ее? Может быть, между лопатками у нее прицеплена мишень, знак, гласящий «ударь сюда»?

— Я беспокоился, — закончил Шелтон, примирительно подняв руку.

По его лицу Габриела прочла, что он действительно тревожился. Но она не знала, радует ее это или огорчает. Само собой, по ее сегодняшнему звонку Шелтон должен был догадаться, что она мысленно видела жертву какого-то преступления. А позвал своего друга-детектива потому, что сомневался, совершилось ли это преступление на самом деле. Или решил, что ей необходим телохранитель? Но ведь он знал, что она не потерпит никакого телохранителя.

— Я работаю одна, — процедила Габриела сквозь зубы.

— Я тоже. — Ледяной голос Гордона мог сравниться разве что с его не менее ледяным взглядом.

— Тогда зачем вы здесь?

Не успел он ответить, как зазвонил телефон. Шелтон не спешил снимать трубку. В его выцветших голубоватых глазах мелькнула неуверенность, как он ни пытался замаскировать ее улыбкой.

— Это я попросил Гордона. Подумал, пусть послушает, вдруг он чем-то поможет.

Он потянулся к телефону, смахнул на пол груду записок о деловых звонках и нервно чертыхнулся. Ему явно было не по себе — он, разумеется, понимал, что присутствие Гордона Сазерленда придется Габриеле не по вкусу. Как ни странно, но это наблюдение слегка помогло ей примириться с его изменой, хотя она все еще продолжала злиться.

Дар ее, помимо всего прочего, имел еще два дополнительных аспекта: во-первых, ее старались использовать, во-вторых, что хуже, в людских глазах она часто выглядела смешной. По крайней мере так было раньше, и теперь ей совсем не хотелось, чтобы это повторялось.

Работать в одиночку было гораздо проще и лучше. Но разве она могла отвергать какую бы то ни было помощь после всего того, что случилось с Тельмой?

Испытывая душевный разлад, Габриела натянуто кивнула Гордону.

Тот ответил ей кивком, но выражение его лица не смягчилось. Да что с ним такое? Не мог же он так разозлиться лишь оттого, что она помешала его беседе с Шелтоном? Тем более что Шелтон и позвал-то его специально затем, чтобы он ее послушал. Так что же в ней настолько его бесит?