37 лет. Погибает на дуэли Пушкин. Поэты долго не живут, а если живут долго, то это, как правило, не поэты вообще или уже. Ибо и последние годы Пушкина трудно назвать плодотворными с поэтической точки зрения. Хотя какой-то творческий перелом в нем бурлил. Какой -- а это он унес в могилу.

В этом же возрасте безо всякой дуэли умер и Роберт Бернс, и тоже его последние годы были омрачены ослаблением поэтического фонтана и поиском новых путей.

38 лет. Элиот становится сотрудником, а позднее директором крупной издательской фирмы (Faber & Faber). Одновременно он получает доцентство в Кембридже, причем в одном из самых престижных колледжей -- Тринити. Вот человек, который умел устроиться в жизни, а вернее никогда не покидал ранее сомнительного поэтического успеха твердой, пусть и не слишком хлебной академической стези.

39 лет. Брентано полностью исчепался как поэт, и начал кувыркаться в разных направлениях, хоть как-то зацепиться за жизнь. Обращается к католицизму, отрекается от всего своего предшестующего творчества. И хотя немцы пишут, что здесь он обрел новый импульс и созданные им под влиянием церкви Das bittere Leiden unseres Herrn Jesu Christi" и "Das Leben der Heil. Jungfrau Maria" это ах, ах и ах, но верится в это с трудом. Что-то редко, если когда вообще писатель, идеологически подковавшись, создавал что-то стоящее: обратись он хоть в католицизм, хоть в атеизм, примкни он к патриотам ли, к демократам ли...

Державин наконец-то достигает успеха. Он пишет "Оду к Фелице". Оду ему заказала Дашкова. В оде поэт очень критикует тогдашних вельмож и очень тонко и очень толсто льстит Екатерине. Толстая лесть -- эта прямая лесть, которой наполнена ода. Тонкая -- это воспроизведение в стихотворной форме тех идей и мыслей, которая императрица изложила в своем "Наказе" в прозаической. Тонкость лести и в самом объекте критики. Когда поэт хвалит Фелицу, что она "к духам в собранье не въезжаешь", он весьма прозрачно намекает на всеобщее среди знати распространение масонства, к которому сама Екатерина относилась весьма отрицательно, но предпочитала не будировать проблемы дабы не ссориться со своими приспешниками. Так что "Ода" хотя и очень не понравилась придворным, но очень понравилась Екатерине. А в России, чтобы добитья успеха, мало нравиться многим, достаточно нравиться лишь одному.

40 лет. Получает полное признание Эдвард Лир. Но не как поэт, а как художник. Хьюмэн Холт (кто это такой вообще, хотя тогда признанный и знаменитый английский поэт, а также художник, музыкант, основатель прерафаэлитского братства) заинтересовался лировой техникой создания акварелей и стал брать у него уроки. Вскоре его Лира художественными приемами заинтересовался Теннисон и поручил ему иллюстрацию своих стихов, часть из которых тот же Лир переложил на музыку.

41 год. Начинает слагать газели Джелялетдин Руми, подписывая их именем Шемседдина Тебризи. Начало поэтического пути? На самого себя в зеркало Руми никак не глядел как на поэта. Он больше примеривал на себя одежду философа и религиозного мыслителя. В одной из притч он даже сетовал, что ему приходится прибегать к этому приему, как врачу к сладостям, чтобы под их покровом пропихнуть целебные лекарства. Так и он простонародье в форме притч пытается приобщить к высоким истинам. Однако то что он начал писать стихи так поздно -- не факт, ибо достоверная биография о его ранних годах отсутствуе. По крайней мере, ясно, что если он и баловался стихами до этого, то стихотворство не было его основным занятием.

42 года. Кольридж пребывает в хроническом и неизлечимом творческом простое по части поэзии. Байрон в качестве лекарства посылает его к Мюррею, известному тогда английскому издателю. Мюррей пощупал пульс, посмотрел язык и прописал больному переводить "Фауста" Гете. И тут же заключил с ним контракт. Гете несмотря на далеко не юный возраст аж запрыгал от радости -- его всегерманское обожание весьма мало отдавалось на развитых поэтических биржах Европы. Однако лекарство не помогло: через 6 недель Кольридж отказался от работы.

Скорее всего, просто не потянул. Ибо, как выяснилось, английскими литературоведами аж в 2007 году, уже и после отказа от контракта Кольридж продолжал работать над переводом, и даже, по мнению этих литературоведов, добился хороших результатов.

43 года. Также впав в творческую импотенцию, пробавляется переводами Рильке. На этот раз он плюется сонетами: два сонета из Петрарки, сонеты Микеланджело (интересно, если Микеланджело писал сонеты, то где можно увидеть скулптуры Данте?) и самое важное сонеты прекрасной канатчицы, мадам де Лабэ из XVI века, которую до этих переводом знали лишь литературоведы-медиевисты.

Еще раз подчеркнем важную роль для поэтов и писателей переводческой стези: вдохновение то приходит, то уходит, а кушать хочется всегда. Переводы -- прекрасная возможность как держать себя в тонусе, так и нахватываться новых тем и идей. Жаль, что в наше время, особенно в России поле это загажено профессиональными переводчиками.

Учиться никогда не поздно. Данте живет в Париже и изучает философию и довольно-таки основательно. Так, можно предположить, что в Сен-Дени Данте изучал космогонию Псевдо-Дионисия Ареопагита, повлиявшую на последнюю часть "Божественной Комедии", и его комментатора Скотта Эриугену. Также Данте Данте имел возможность познакомиться с учением Сигерия из Брабанта, последователя Аверроэса, осужденного теологами Сорбонны. Позднее поэт отвел Сигерию место в раю.

44 года. Наконец-то берется за ум Лафонтен и начинает сочинять не то, что хочется, а то что надо. Как поэт он пока еще ничего не создал, кроме своей репутации. Он шаландается по всем салонам, дружит со всеми поэтами, писателями и даже учеными. И пустил в свет кучу эпиграмм, од, мадригалов, эпитафий, везде проявляя свое легкое, искрящееся перо, но все только на случай. Жаль только, что подобная поэзия до наших времен не рассматривается всерьез. Сколько замечательных поэтов, особенно XVII века, когда писали не для славы, а для тщеславия, чтобы блеснуть перед дамами и друзьми, выпало из истории литературы: Шоле, Сент-Эвримон, Морштын, Рочестер...