– Тогда кто ты, Фиона, или говорящий осел?

– Ах, вот ты как! Сомневаешься еще?
– Татьяна опрокинула бокал с недопитым шампанским в себя, поставила на стол и выдохнула.
– Я покажу тебе сейчас, кто я!

Я сидел на матраце, а Татьяна на стуле. Она резко встала, чуть не опрокинув все со стола, схватила меня за шею, как будто собиралась душить и опрокинула меня на матрац. В состоянии алкогольного опьянения, редкого для меня, все произошло мгновенно. Я сидел и бац, Татьянины глаза, горящие плутовством и дерзостью, смотрят на меня в упор. Вообще, в жизни все должно происходить с точностью до наоборот. Но мой опыт против ее, не шел ни в какое сравнение. Татьяна это понимала и не ждала, когда я осмелею.

Ее губы, пахнущие вином, впились в мои. Мои руки полезли под ее одежду и нащупали тугой бюстгальтер. Он охранял груди девушки, как абсолютный страж. Я так и не понял, как обойти препятствие и отдался поцелуям.

– Ну, как? Есть еще сомнения, кто я?
– Спросила Татьяна, оторвавшись от меня.

Ее глаза сверкали, как два изумруда.

– Осёл не целовал Шрека.
– Догадался я.

– Молодец! А какую культурную программу ты планировал в праздничную ночь?

– Вообще-то, поесть хорошо, выпить шампанского и уснуть.

– Уууу, скучняха.
– Татьяна выпустила меня и снова села за стол.
– Пойдем с горки покатаемся?

Я хотел ответить, что на склонах рыхлый снег и покататься вряд ли получится, но вспомнил, что плотную упаковку от велосипеда я еще не выбросил.

– Пошли, я устрою для тебя настоящие американские горки.

Самый длинный спуск получался на углу, где обочина заворачивалась под мост. Снег там, обдуваемый сквозняками, был плотным. Было удобно скатываться и подниматься в гору. Пока я не растряс желудок, мне было тяжко, но постепенно начался кураж. Татьяна радовалась, как ребенок. Она заливисто смеялась каждый раз, когда стремительный спуск заканчивался падением и кувырками в кустарнике. Константин тоже поймал волну, он бегал то за мной, то за Татьяной, падал, закапывался в снегу и пытался веселиться не меньше нашего.

Всякий раз, когда на дороге появлялся свет фар, мы прижимались к обочине, чтобы никто не испортил нам праздник. Картон истрепался в лохмотья. Тогда мы стали скатываться на спине или животе. Снег забивался под одежду, но нам было все равно. Веселье, как наркоз, сделало тела нечувствительными к температуре. Татьяна не стеснялась распахнуть куртку, задрать все свои кофточки и вытрясти из них снег.

Наконец, мы устали. Татьяна скатилась последний раз на спине головой вперед, да так и осталась лежать. Я подкатился рядом и замер рядом с ней. Она смотрела в звездное небо. Чистое от облаков небо светилось миллиардами звезд. Я посмотрел на профиль девушки и увидел, как звезды отражаются в слезах, замерших в уголках ее глаз.

– Ты чего?
– Я удивился ее слезам.

– Хорошо так, аж страшно.

– Почему?

– Зыбко все.
– Она повернулась ко мне, и слеза покатилась через переносицу.
– Почему счастье длится недолго, а какая-нибудь гадость обязательно затягивается?

– Не думай об этом. Наслаждайся моментом.

– Ты знаешь, это лучший Новый год в моей жизни. Спасибо тебе, Толик, за него.

Татьяна поцеловала меня в щеку. Ее горячие губы буквально оставили ожог на моей ледяной коже.

– И тебе спасибо. У меня это тоже лучший Новый год. Да и у Константина, скорее всего, тоже.

– Знаешь, почему мы чувствовали себя несчастными?

– Почему?

– Потому что не слушали себя. Вот тебе надо было уединиться, чтобы почувствовать себя счастливым. А мне надо было получить в глаз и свалиться под мост, чтобы понять, что смазливая мордашка это не пропуск в счастливую жизнь.

– Сегодня мы поняли, что скатываться под мост бывает весело.

– Точно. Одно и то же действие может носить прямо противоположный смысл.

Татьяна попыталась встать, но снова бухнулась в сугроб.

– Знаешь, я останусь здесь ночевать. Сил встать уже не осталось. Присыпь меня снежком.

Я зачерпнул рукой снег и присыпал им Татьяну. У нее, откуда из-под одежды, глухо зазвонил телефон. Девушка вздохнула.

– Ищут.
– Вытащила трубку и приложила к уху.
– Але, мам..., да я у девчонок..., все нормально, я трезвая, мальчишек с нами нет, едим тортик и запиваем чайком. Не надо ему приезжать, что вы со мной, как с маленькой, сама приеду. Могу я отдохнуть от работы и от вас хоть немного..., всё, давай, с новым годом!

Татьяна убрала телефон под одежду и села.

– Всё, разрушили чудо. Пошли домой.

Я подскочил и помог Татьяне подняться. Только сейчас я почувствовал, что вся одежда на мне мокрая, а спина начинает замерзать. Силы покинули нас окончательно. Еле волоча ноги, мы добрались до моей ледяной избушки. Дома было тепло и пахло праздником. Может быть, только в моем представлении.

– Константин больше не спит на матраце?
– Спросила Татьяна, глядя, как я подкачиваю его, чтобы он выдержал двоих.