Пес напрягся, подняв уши. Татьяна вынула ошейник с красивым медальоном.

– Противоблошиный ошейник, как и обещала. Примерь.

Она протянула ошейник мне, чтобы я примерил его своему товарищу. Константин замер, когда я одевал ему ошейник. Он пытался разглядеть медальон, но у него ничего не получалось.

– А вот и праздничный ужин.
– Татьяна вынимала пластиковые контейнеры с салатами и нарезкой.
– Стырила со стола. А вот и французское шампанское. Мой папа будет в ярости.

Татьяна поставила на стол бутылку, по внешнему виду которой я бы сказал, что она ничем не отличается от прочих, за сто пятьдесят рублей. Правда, все надписи были на французском языке.

– Тань, раз ты купила подарки, значит, ты собиралась к нам, независимо от отношений с отцом?
– Меня осенила очевидная мысль.

Татьяна поставила на стол очередной контейнер и посмотрела на меня, как на немного умственно отсталого человека, которому надо разжевывать очевидные вещи. Я ждал ответа, но его не последовало.

– Короче, выпить надо. Встречу Нового года по местному времени пропустила, надо хоть с москвичами успеть встретить. Открывай!

Я постарался не сплоховать с бутылкой дорого шампанского. Константин закрыл глаза. Хлопок получился тише, и пробка осталась у меня в руках. Я разлил шампанское по бокалам. Понюхал его, чтобы понять, в чем заключалась его французская ценность.

– Ну, мужики, я хочу сказать, что встреча с вами оставила у меня самое сильное впечатление в уходящем году. Ты, Толик, создал себе тот мир, в котором хочешь жить. До тебя я хотела жить, как другие, как те люди, пример с которых не стоит брать. Бррр!
– Девушку передернуло от каких-то своих воспоминаний.
– За твой маленький мир под мостом и за Новый год!

– Спасибо! Нам с Константином очень приятно.

Татьяна выпила бокал одним махом и принялась расставлять еду по столу.

– Тань, я никак не могу поверить, что вижу тебя снова. Это как..., как..., новогоднее чудо.

Мой язык немного заплетался из-за прошлой бутылки шампанского.

– Ущипни себя. Нет, лучше я тебя ущипну.

Не ожидая разрешения, она щипнула меня за тощий бок, прихватив кожу острыми ногтями. Я крякнул, как утка.

– Мираж не растаял?

– Нет. Я тебя вижу.

– Ну, всё, оставляем тему моего появления и радуемся празднику. Я вижу, ты превратил свой домик в ледяной дворец?

– Ага, вынужденно. Ветра продували насквозь. Мы тут с Костяном чуть не околели, пока морозы были.

– Красиво получилось. Я чуть не подумала, что адресом ошиблась. Не на том мосту слезла.

– Ты на такси приехала?

– Конечно, кто еще под Новый год повезет. Ценник конячий загнули, мне три дня работать надо. Ты бы видел лицо таксиста, когда я попросила остановить его на дороге. Ночь, поле, на дороге никого, и тут баба с пакетами. Я метров за сто от моста попросила остановить, дождалась, когда он уедет, и в кювет. По пояс в снегу лезу, а сама думаю, а вдруг тебя дома нет, что я творю, дура? Куда мне потом деваться, если что?

Мне было невероятно приятно слышать, что вот эта писаная красавица лезла по сугробам, чтобы встретить со мной Новый год. Я не привык тешить свое тщеславие, поэтому радость моя была не за то, что я такой офигенный мачо, к которому женщины из другого города добираются любыми путями, а за то, что это просто случилось. Татьяна, во всем своем великолепии сидела передо мной, беззаботно лепетала ни о чем, а я почти не слышал ее, из-за контузии, смотрел на нее и был счастлив.

Домашние салаты, дорогие нарезки были не чета моим скромным блюдам. Я незаметно убрал магазинные пельмени, которые сразу сделались безвкусными, в собачью миску. Еды было много. Мой, не привыкший к обильным трапезам желудок, быстро заполнился и стал давить на легкие. Я постоянно пытался отдышаться.

– Извини, Тань, все вкусно, но я объелся.

– Эх, ты Робинзон тощий, кормить тебя некому.

– Я хорошо питаюсь, только редко. Когда Константин болел, мы с ним мяса до отвала наедались.

Татьяна покачала головой, как доктор выслушавший историю пациента о том, как он дошел до этого состояния.

– Толик, а ты когда-нибудь планировал жизнь на год вперед, или больше?

Даже алкоголь в крови замер и перестал действовать, когда я попытался подумать о своей жизни в отдаленной перспективе.

– Ну, думаю, что через год я еще буду жить здесь. Только избушку свою утеплю еще лучше.

– А что если дорожники прознают о тебе? Они ведь снесут твой домик? Куда ты пойдешь?

– Ты думаешь, я не думаю об этом? Постоянно думаю. Жаль будет, если снесут.

– И все же, если снесут, куда подашься?

– В город не поеду жить. Деревню глухую поеду искать. У меня теперь велик есть, буду колесить, пока не найду, где осесть.

– Я знаю, кто ты.
– Татьяна посмотрела на меня через бокал, наполненный шампанским.
– Ты Шрек, который живет на болоте, дикий огр, прячущийся от людей.