На звук моих шагов откуда-то из темноты появилась хозяйка. Она была точно такой, как её описал Блас – растрёпанная, грязная, в тряпье, едва прикрывающем тело. У большинства местных жителей к тридцати годам уже нет половины зубов, поэтому разговаривать с ними тяжело и неприятно – они шепелявят и плюются. Дело осложнял местный говор, который я понимал с большим трудом. Женщина что-то спросила меня, но я не разобрал ни слова и жестом попросил повторить. Тогда она подошла поближе и с равнодушным терпением, свойственным простецам, повторила:

– Что угодно господину?

– Скажи мне, почтенная… – начал я, но вдова Аранча вдруг прервала меня. Она хрипло расхохоталась, при этом её обвисшая грудь безобразно тряслась в прорехах одежды. Я отвёл взгляд.

– Почтенная… Почтенная… – женщина мотала головой и почти рыдала от смеха. – Нашёл почтенную! Так старуху Аранчу ещё никто не называл! Может быть, ты хочешь, чтобы почтенная Аранча раздвинула ноги для твоего копья прямо вот здесь? Я ещё не так стара, какой кажусь, и кое-что ещё умею. Возьму недорого. А? Ну как? Нет? Жаль, красавчик. Да не трясись ты так, я пошутила. Говори, зачем пришёл и проваливай.

Я рассердился на вздорную старуху и поэтому ответил ей без всякой почтительности.

– Я разыскиваю книги. Трактирщик сказал, что у тебя могут найтись какие-нибудь пергаменты. Я бы посмотрел их и, если они мне понравятся, заплатил хорошие деньги.

– Пергамент? Книги? – искренне удивилась Аранча. – Что ты такое говоришь, господин? Да я в жизни не держала в руках пергамент. Зачем мне книги, если я не умею читать и писать, да и мой покойный муж не умел? Взгляни сам, чем торгует Аранча!

– Теперь вижу, – сказал я. – Но, может быть, ты знаешь, кто в городе торгует манускриптами?

– А что ж, пожалуй, и знаю, – поразмыслив, сказала Аранча. Я понял её намёк и показал монету.

– В Массилии есть одна такая лавка, ну, или я знаю только об одной, хотя я прожила в этом поганом городишке всю жизнь и с закрытыми глазами найду любую помойку. Так вот, есть одна лавка, богатая лавка, не чета моей. Её содержит еврей Соломон. Вот, может, у него ты найдёшь какие-нибудь эти, как ты их назвал?

– Манускрипты.

– Во-во, их. Скрипты эти наверняка есть и у приходского священника, да только вряд ли он их станет продавать.

– Как найти лавку Соломона? – спросил я, бросая Аранче монету, чтобы ненароком не коснуться её руки.

– Когда выйдешь отсюда, сразу поворачивай от моря и иди вперёд, пока не дойдёшь до недостроенной новой церкви, а старая будет у тебя по левую руку. Как увидишь над дверью нарисованный семисвечник, это и будет лавка Соломона. Только, слышишь, чего скажу? Нет там Соломона. Жена пекаря болтала, что уехал он, седмицы три уже прошло как уехал.

– А лавка отпёрта?

– Откуда мне знать? Я туда не хожу, не к чему мне в квартал, где богатые живут, ходить. Может, отпёрта, а может, и нет. Пекарша говорила, что вроде как достался Соломону по дешёвке какой-то церковный предмет из-за моря, не то свиток, не то икона, не то ещё что. В Массилии эту вещь никто купить не сможет, вот и уехал он.

– Куда уехал? – я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Должно быть, в Тулузу, к нашему графу Раймунду, куда же ещё? – пожала плечами Аранча. – Сходи в его лавку, здесь недалеко, ты молодой, ноги не стопчешь.

Я бросил Аранче ещё одну монету и, чуть не стукнувшись в темноте о притолоку, вышел на улицу и зажмурился от нестерпимо яркого солнечного света. Всё-таки к старухе я сходил не зря, предчувствие говорило, что я напал на след Евангелия. Господь не посылает такие встречи просто так.

– Господин целитель, господин целитель!

Я открыл глаза и увидел, что меня дёргает за край одежды давешний трактирный мальчишка.

– Слава богу, вы не ушли! Отец велел разыскать вас и просил поскорее вернуться!

– Что стряслось? Мой мешок украли?

– Какой мешок? – удивился мальчишка. – Про мешок я не знаю. Ваш сосед помирает! Отец просил вас поскорее вернуться, может, вы ему кровь пустите или ещё что. За священником побежал Жанно, это мой старший братец. Он сказал, что перед смертью хочет принять Утешение! То есть не Жанно, понятно, а сосед, который помирает. Вы пойдёте?

– Пойду, конечно. А что за сосед и что с ним такое?

– Вчера вселился. Я его только издали видел. Худющий такой и кашляет всё время. Вы разве ночью не слышали?