— Ну ты даешь… — протянул Крокк. — Я-то уж думал, нам конец.

— Я тоже, — согласился Одд и обнажил зубы, выглядя теперь еще более безумным, чем недавно Крокк, наслаждавшийся ароматами Дымной ямы с расквашенным носом.

Клюпп замотал головой, не веря своим глазам, отчего шляпа сделала на ней полный оборот, и встал (надо сказать, ростом сидящий Клюпп мало отличался от стоящего):

— Ну все, хватит напрашиваться на драку! Нам пора уходить отсюда. Впустую тратим время, — сказал головастик и, шатаясь, поплелся в сторону черной дыры в стене, из которой торчали бешено крутящиеся, натянутые до звона ремни. — Думаю, это то самое место, о котором говорил старик.

Осторожно, чтобы не задеть яростно ревущую ленту, Одд протиснулся в низкий прямоугольный тоннель, из которого она поверху выходила и в которую проваливались снизу, отдав свою силу громадине подъемного крана.

От несущейся рядом заскорузлой кожи и миллиона ржавых заклепок по лицу хлестал дурно пахнущий скребущий ветерок. Крокк с Клюппом последовали за Оддом, стараясь идти боком, прижавшись спиной к осклизлой холодной стене.

Задеть ремни и не удержаться на ногах означало быть мгновенно растертым о камни в кровавую кашу. Весь пол тоннеля был усыпан кожаной трухой, перемешанной с сажей и ржавыми выпавшими заклепками, острыми, как гвозди. Эта смесь, смоченная стекающей со стен водой, покрытая плесенью, липла к стопам, как смола. То и дело приходилось с силой вытаскивать ноги из вязкой грязи, рискуя задеть несущуюся во тьме здоровенную терку.

Иногда что-то заклинивало в гигантском механизме, лента с гудением натягивалась, а затем вдруг рвалась вперед, выплясывая дугой, пролетая в миллиметре от лица. Одд ясно представил себя мышью, попавшей в мельничные колеса. Этот путь, указанный старым орком, оказался страшнее, чем все, что ему встречалось до сих пор в жизни.

Одд держал перед собой лампу, огонек которой метался от сквозняка и вот-вот норовил погаснуть. Крокк, крадущийся сзади со своим громоздким мешком наперевес, вцепился в его плечо с такой силой, что у него побелели пальцы, и ужасно мешал. Маленький Клюпп ловко скользил вдоль стены, как кот в тени амбара. Шляпу он бережно прижимал к груди, похоже, беспокоясь только о сохранности своей напоминающей блин драгоценности.

Чем дальше они продвигались, тем чаще мимо пробегали жирные коричневые крысы, совершенно не боявшиеся людей. Обычно они перепрыгивали через ботинки и бежали дальше как ни в чем не бывало. Но некоторые с любопытством обследовали штанины и даже норовили забраться под куртку, цепляясь за одежду своими коготками-иглами.

Когда уже не было сил идти дальше, впереди блеснул огонек.

— Выход! — крикнул через плечо Одд, стараясь подбодрить товарищей.

Они прошли еще немного, но впереди оказалась все та же грохочущая тьма без единого проблеска. Одд остановился и в недоумении присмотрелся. Ничего. Сплошная темнота и ревущая река приводного ремня. Теперь уже этот звук казался почти убаюкивающим.

«Не хватало еще заснуть на ходу. Самое место, — встрепенулся Одд. — Может, мне показалось?»

Но тут впереди снова что-то блеснуло.

— Ты видел?! — крикнул он Крокку и оглянулся.

Тот словно закостенел, ни на секунду не выпуская плеча друга. Было даже неясно, понимал товарищ его в этот момент или пребывал где-то в своем мире далеко отсюда.

— Крокк! — Одд старался не делать резких движений, чтобы тот не упал под ленту. — Ты слышишь меня?! Просто моргни!

Крокк дважды моргнул. Его очки, по счастью, нашедшиеся в золе, сползли на кончик носа, почти свалившись.

— Очки поправь! Крокк!

Трясущаяся рука наконец отцепилась от плеча Одда и медленно подплыла к лицу своего обладателя, целясь указательным пальцем в переносицу. Слово «очки» действовало на него волшебно, а сам торжественный ритуал водворения очков на положенное им место, кажется, привел Крокка в себя.

— Ты видел свет впереди?

Крокк кивнул. Сзади заплетающимся языком что-то прокричал Клюпп, но Одд его не понял. Слишком шумно. Уши у всех, кажется, просто решили больше не обращать внимания на звуки и мирно жить своей жизнью в качестве украшения головы. В этом деле Клюппу повезло больше всех: он обладал выдающимися великолепными и неповторимыми ушами.

Они были уже около суток в пути без отдыха, и реальность постепенно стала отползать куда-то в сторону затылка, а перед глазами плясали фантастические картины небывальщины. Одду, например, все чаще мерещилось, что он пробирается ночью вдоль стены бревенчатого сарая во дворе какого-то дома и никак не может найти дверь, чтобы войти в него. И отойти от сарая тоже почему-то не может, а почему — не ясно.

Шаг… Еще шаг… Так просто. «Сделай шаг в сторону. Не важно, что произойдет потом», — шептала Пустота из-за спины. И стоило немалых усилий не поддаться ей. Справа все так же напряженно шумела толстая кожаная лента. То ли она была такой длинной, то ли они продвигались так медленно, но ни конца ни края этому походу не было видно.

— Если там кто-то есть, нас могут заметить! Пойдем в темноте! Как мы сразу это не догадались… — Одд старался перекричать шум. — Не пугайтесь! Крокк! Держись за меня! Клюпп! Слышишь?! — в ответ что-то пискнуло за спиной Крокка. — Ты держись за Крокка! — прокричал он невидимому головастику и погасил фонарь.