— Тогда решено, идем дальше, — скомандовал Одд и занял место впереди колонны. — Слушай, чем ты заправил лампу? У меня уже рука по локоть черная от сажи.

Крокк гордо выставил подбородок и надвинул очки повыше:

— Это совершенно особое масло для горняцких ламп!

— То есть чтобы воняло посильнее и коптило погуще?

— Ты все равно не поймешь. Отстань.

Иногда Крокк был невыносимо заносчив, как, впрочем, многие большие ученые. Ведь если не будешь сам убежден в гениальности своих открытий, кто в них еще поверит?

— Хм… — только и произнес Одд, направляясь к следующей двери.

Он прекрасно знал, что его друг не успокоится, пока не объяснит, в чем именно состоит величие его изобретения. Нужно было только немного подождать.

— У этого масла… В лампе… Несколько очень важных свойств…

Они только что миновали дверь номер 12.

Крокк держался изо всех сил, чтобы не заговорить первым. У него даже щеки раздулись от желания рассказать и нетерпения, когда же его, наконец, спросят.

Одд выразительно молчал и продолжил идти вперед чуточку быстрее, увлекая за собой всю команду.

— Во-первых, его нужно очень мало…

Желание поделиться открытием пересилило.

— А во-вторых, оно светит вчетверо ярче! — выпалил Крокк. — Понятно? Я полгода возился, пока выяснил, что к чему…

Одд молча шагал вперед.

— А то, что оно коптит и воняет, — продолжал Крокк, — это незначительные побочные явления, не влияющие на главные свойства.

Он уже готов был обидеться на пренебрежительное отношение товарищей к великому изобретению всех времен и народов в виде очень специального и крайне экономичного лампового масла, но они оба успели вовремя:

— Ты невероятно крут и гениален! — сказали Одд с Клюппом в голос.

Ободренный изобретатель воспарил духом и тут же предложил:

— Хотите, я объясню, в чем тут суть?

— Нет!!! — реакция друзей снова была единодушной.

— Ну и ладно. Кстати, пора бы и подкрепиться…

— Только не это, — вздохнул Одд. Маленький орк напротив с энтузиазмом подпрыгнул. — Что, пилюли из сушеных гусениц?!

— Ага, — улыбнулся Крокк, шаря в своей бездонной сумке.

— Порцию Одда отдай мне, — заявил Клюпп, с чем тот даже не собирался спорить.

Наконец они подошли к двери под номером 30. Вся команда уже изрядно вымоталась, а тоннель все тянулся и тянулся полого вниз, совершенно не меняясь на вид.

— Там впереди кто-то есть, — сказал Клюпп с полдюжины дверей назад, и друзья пошли осторожнее, стараясь не шуметь и останавливаясь перед каждой очередной дверью, чтобы прислушаться.

— Стоп, — прошептал головастик. — Это здесь.

Он вышел вперед, тихо-тихо подкрался и приложил ухо к доскам. С минуту все стояли, затаив дыхание, ожидая заключения Клюппа.

— Мне кажется, здесь не опасно. Не чувствую ничего такого. Пахнет грибами. Котом. Человеком. И… Чем-то еще. Но это, по-моему, не опасно.

Последняя новость была как гром среди ясного неба. Откуда здесь мог оказаться человек?! Перед мысленным взором Одда пронеслись картины, подчерпнутые в шахтах: унылые истощенные рабы, медленно бредущие в забои добывать камни для Харкана.

— Ты уверен?

— Насчет кота — нет. Я встречал кошек только один раз, тогда в деревне. Совершенно невкусные, кстати, твари. А насчет грибов и человека совершенно уверен.

— Ты что, пробовал на вкус кошку…

Но развить тему Крокку не дали. Одд осторожно толкнул дверь, заглянув в освещенную с другой стороны щелку.

Первое, что он увидел, — голубоватое свечение тонкой полоски между дверью и косяком. Первое, что почувствовал, — запах… С чем бы его сравнить? Так пахнет в горах после грозы: смесь из запахов мокрого камня, земли, трав и смытого дождем снега. Плюс что-то еще, трудноуловимое, будто бы…

— Грибы, — уверенно произнес Клюпп. — Как я и говорил.

Дверь беззвучно отошла в сторону на хорошо смазанных петлях, открывая друзьям нечто, видеть которое им еще никогда не приходилось.

Это было похоже на сказочный сад, как себе представлял его Одд, слушая сказки на ночь. Или на плантацию экзотических растений, как мог бы ее представить Крокк, пытавшийся в чисто научных целях скрестить горох с жуком-короедом.

Высокое помещение шагов тридцати в длину, дальний конец которого терялся среди фосфоресцирующих лиан и широких, похожих на листья гигантского лопуха грибных шляпок. Среди всего это великолепия тянулась узкая песчаная дорожка, по краям которой красовались таблички с надписями, а в центре прямо перед вошедшими сидел большой черный кот с желтыми глазами. Его взгляд не выражал ничего, а общий вид говорил о сытости и покое, свойственном лишь кошачьим.