– Вы должны дать мне имя, - напомнила я.

– Что? Имя?
– мужчина явно обдумывал полученную информацию и видимого отторжения она у него не вызывала.
– Имя...

Вдруг, почти весело хмыкнув, он поднял взгляд наверх, где за продолжавшим быть непроницаемым куполом прятался звездный потолок.

– Астра*, - уверенно и торжественно произнес мужчина.
– Имя твое отныне - Астра Эйлин Снейп.

Под золотистым щитом стояли, прижав руки к груди, абсолютно разные разумные, чья судьба сегодня необратимо изменилась, связав их прочными узами.

Примечание к части

* astrum i (лат.) - небесное светило, звезда, созвездие

Стоило непрозрачному куполу накрыть профессора Снейпа и пришелицу, все заговорили почти одновременно. Студенты возбужденно размахивали руками, захлебываясь впечатлениями и перебивая друг друга, спеша высказать свое мнение. Даже хладнокровные всегда змейки ничем не выделялись в кипящем эмоциями и фонтанирующем бредовыми идеями людском потоке. Каких только версий не звучало, включая сошедшего с небес христианского ангела, желающего покарать мерзкого пожирателя, это, конечно, высказались гриффиндорцы, в пику им Слизерин полным составом утверждал, что это благословение магии за терпение в обучении тупых грифов. Пока красные и зеленые стремительно закипали и готовились сойтись врукопашную, рейвенкловцы планировали действия для изучения произошедшего, а Хаффлпафф искренне восхищался золотыми крыльями гостьи.

– Тии-ихоо!
– прерывая возникший балаган раздался громовой голос директора, но был полностью проигнорирован, лишь несколько голов машинально повернулось к преподавателям, но тут же отвернулось обратно.

– Хм, - смутился осечкой Дамблдор, скосив глаза на коллег, усиленно делающих вид, что не заметили воспитательного фиаско руководителя.

– Кхм, "сонорус". Старосты, отведите студентов в факультетские гостиные и проследите за дисциплиной.

Вторая попытка было более удачной, старшие курсы засуетились и, растащив почти сцепившихся студентов, пытаясь придать перевозбужденной толпе видимость строя, стали уводить факультеты, последними ушли красные и зеленые, обменявшись многообещающими взглядами.

Тщательно заперев дверь и проверив, не притаился ли рядом любопытный студент под мантией-невидимкой, например, Альбус подошел к мягко мерцающему куполу, игнорируя взгляды коллег, явно надеющихся услышать объяснения произошедшему. Только вот великий светлый сам не подозревал о природе феномена, но тщательно лелеемую репутацию, как и самолюбие, жалел, поэтому предпочитал многозначительно улыбаться и таинственно молчать, всеми известными диагностическими заклятиями исследуя скрывающий двух разумных щит.

Не дождавшись внятного ответа от руководства и не решаясь мешать его манипуляциям, преподаватели предпочли поделиться собственными соображениями и уже через пару минут мало отличались от собственных учеников, отстаивая собственное видение ситуации.

– Объект явно был материальным, - объясняла МакГонагал.
– Значит, это не призрак.

– Не объект, а ребенок, - укоризненно перебила Спраут.

– Неважно, главное, что с иллюзорного, подчеркиваю, потолка упал вполне живой и даже разумный... ребенок, - мастер чар был явно всерьез настроен разгадать задачу явления, прикидывая формулы заклинаний, способных повторить подобное.

– Мерлин!
– вздрогнула мадам Помфри, принявшись лихорадочно рыться в сумочке, где носила зелья на непредвиденный случай, - с такой высоты и о каменный пол, как не расшиблась насмерть-то, милая.

Прислушиваясь к коллегам, директор продолжал прощупывать неподатливый для магии контур уже с помощью рук, щит был пружиняще-упругим и слегка покалывал ладони, чем сильнее нажимал маг, тем сильнее и болезненнее были импульсы, словно предупреждая. Мягко надавливая на купол и нащупывая границу, за которой появилась твердость, а в искрах агрессия, Дамблдор с силой надавил на золотистую поверхность, совсем не по-старчески резво отпрыгнув, но появившаяся молния была быстрее и хорошенько шарахнула, наплевав на активированную защиту величайшего мага современности.

Купол стал прозрачным именно тогда, когда Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор сидел на полу с покосившимися очками и в обуглившейся одежде. А уважаемые профессора с круглыми глазами наблюдали изрядно укоротившуюся и закудрявившуюся бороду руководителя, впрочем, стоило показаться полуобнаженному Северусу Снейпу, как вид директора был забыт даже им самим.

– Мальчик мой, - попытался вскочить Дамблдор, но прострелившая поясница была убедительней любопытства. Постаравшись принять, насколько возможно в подобном положении, благодушный и солидный вид.
– Ты не познакомишь нас с юной мисс?

Северус Снейп

– Ты не познакомишь нас с юной мисс?
– сладко проговорил этот старый манипулятор, восседая на полу как на троне и с любопытством рассматривая мою Звезду. Я инстинктивно встал так, чтобы загородить девочку, слишком давно мы знакомы, чтобы обмануться добродушным и нелепым из-за сажи и подпалин видом или не разглядеть жадность, прячущуюся за лукавым блеском глаз.

А посмотреть и правда есть на что, тоненькая светлокожая фигурка, почти не скрытая одеждой, золотые, светящиеся даже в свете свечей волосы, завораживающе движущиеся при каждом движении. Им словно неведома гравитация, при повороте головки они зависали, будто легчайший пух, но не казались неопрятными, ложась ровно и вызывая нестерпимое желание дотронуться и почувствовать, каково на ощупь невесомое золото. Тонкие и нежные черты лица вызывали эстетический восторг, но глаза... на протяжении нашего непростого разговора я не мог отвести от них взгляда, обманываясь, что только лишь для угадывания намерений непонятного ребенка, но себе врать не только глупо, но и весьма опасно. Поэтому, быстро сдавшись, я принял, что необычайно яркие бирюзовые глаза с сиреневыми стрелочками от зрачка завораживают. Я не увлекаюсь романтическими стишками, где влюбленные идиоты превозносят разные части тела любимых, не скупясь на художественные сравнения, но клянусь Мерлином, в ее глазах именно бирюза и сирень. Далеко не сразу я смог разглядеть за внешностью страх и отчаянную решимость и, выслушав, не смог отказать, девочке совсем необязательно знать, что ради этих глаз я бы согласился на многое. Разумеется, ее так называемые условия сыграли свою роль, и она не лгала, хотя и недоговаривала, но когда прозвучало сокрытое желание, услышать остальное отпало на прочь. Не удержав в себе отвращение к насильникам-педофилам, к которым, похоже, причислили и меня, но прежде чем я успел вызвериться за грязные инсинуации, успел поймать отчаяние и мольбу в хриплом шепоте как будто стегающим отчаянием наотмашь: "Я. Хочу. Жить".