мне людей. Всё, наконец-то я вернулся домой. Теперь начинается совершенно другая, новая

жизнь. Другая, не только для меня, но и для всех членов семьи.

Подводя итоги пребывания в местах лишения свободы, могу сказать одно: я не

оступился, не опустился до мерзостей. Заехал на зону человеком и вышел оттуда таким же.

Система не смогла меня сломать, вытравить мои убеждения. Считаю это главное. Я увидел

совершенно другую жизнь, та, которая скрыта от нас. Да, она сложна, но эта сложность

проверяет твои человеческие качества. И эта жизнь научила меня многому. Всё то, что нас не

убивает, делает только сильнее и крепче. Если нас, раньше, постоянно пугали зоной и мы

боялись этого, скорее всего неизвестности. То теперь, мне, это уже не страшно. Запугать чем-

либо, у них вряд ли получится. Буду бороться дальше.

Что тогда, в тот момент, мной двигало? Месть? Злость? Чувство справедливости,

законности? Может, в какой-то степени всё это вместе взятое. Я всегда дорожил и дорожу

своей честью. В большей степени, чувство попранности чести из-за меркантильности

существующей власти. Они выковали из меня бойца. И пусть готовятся отражать мои удары.

Я готов. Я готов ко всему.

На свободе

Пётр Яковлевич, медленно отодвинул сидение назад. Широко открыл двери

служебной машины, аккуратно выставил ноги, чтоб не испачкать штанины форменных брюк,

и только потом, грузно высунулся сам. Зыркнув по сторонам, встав у машины, осмотрел

себя, поправил обмундирование, окинул хозяйским взглядом здание прокуратуры. Каждое

утро, проделывал этот церемониал, уже несколько лет.

Это было давно, но воспоминания свежи, словно всё произошло только вчера.

Прошло несколько дней, как его назначили районным прокурором. В одно утро, беспечно

вышел из машины, ничего не замечая вокруг. К нему подбежал мужчина, крепкого

телосложения, средних лет, схватил за грудки, без слов осмотрел разъяренным взглядом,

вознеся здоровенный кулак, попытался нанести удар по голове. Прокурор, схваченный

врасплох, не ожидавший такого оборота, растерялся. Не соображая, в испуге схватился за

крепкую руку мужчины, ноги подкосились, он практически повис. Тот попытался поставить

новоиспеченного прокурора на слабые, гнущиеся ноги. То ли специально, то ли от страха,

Пётр Яковлевич, не мог стоять. Возможно, это спасло его от тумаков. Водитель, заметив

нападающего, подоспел вовремя, не дал обидчику побить своего начальника. Схватившись за

поднятую руку, нанёс расслабляющий удар в живот, быстро скрутил его загибом руки за

спину и подножкой уронил на асфальт. Тот, не ожидавший такой ретивости от простого

водителя, поняв свою оплошность, уже лёжа на животе, заорал, угрожая убийством, за

попранную честь и что-то в этом роде. Кто такой, что за мужчина, кем был, за что, уже не

припомнить. В череде всевозможных ситуаций по службе, в жизни, всё это развеялось,

распылилось в памяти и забылось.

Прокурор Свердловского района, тихонечко, как бы крадясь, пошёл по сырому

асфальту, огибая лужи, к себе в кабинет, предварительно, по пути, поздоровавшись

работниками канцелярии. Выслушал доклад секретаря, скрылся за дверями. Снова бессонная

ночь, снова сырая, дождливая погода августовского утра. Он устало уселся на своё рабочее

место, посмотрел в окно.

Каждый день ничего не меняется. Снуют беззаботные люди, занимаясь своими

повседневными делами. На улице сыро и пасмурно, в кабинете сухо светло и комфортно.

Всего лишь стена отделяет его от всех остальных. Но это только физически. На самом деле,

между ними, огромная пропасть, очень большое расстояние, высоченная гора, где у

подножья стоят все они, а прокурор намного выше. В прокуратуре свои, прокурорские дела.

И часто, эти дела пересекаются с их деяниями. Горы, горы! Ему пришла в голову картина

одного грузинского художника Нико Пиросмани, который жил на рубеже позапрошлого и

прошлого веков, рисовал в стиле примитивизма: горный ландшафт, на этом фоне чабан,

играющий на флейте, с неизменными атрибутами: бурка, папаха, крючковатая палка и