Нандалее с благодарностью поглядела на Гонвалона. Ему снова удалось оторвать ее от мрачных размышлений.

— Не пытайся понять небесных змеев, — с грустью глядя на нее, произнес он. — Я давно уже бросил это гиблое дело. Разве ты думаешь о стреле, спустив ее с тетивы? Так и мы для них. Мы их стрелы. Ты когда-нибудь благодарила стрелу, убившую одного из твоих врагов?

— Об этом стоит подумать, — с улыбкой произнесла она.

— Так как насчет романтической ночи у костра?

— Разве мы только что говорили не о романтическом ужине?

Он хитро улыбнулся.

— Просто у меня далеко идущие планы.

Нандалее решительно покачала головой.

— Не получится, и ты это знаешь. Я должна выдержать это последнее испытание одна. Тебе нельзя быть здесь. Это испортит все.

Гонвалон нахмурил лоб.

— Никто из тех, кто знает меня, не может всерьез заподозрить в том, что я могу помочь, когда нужно обуздать дикого пегаса, — он поглядел на Ночнокрыла, который пасся неподалеку. Вороной поднял голову и поглядел на него. Конь был слишком далеко, чтобы услышать их, но он чувствовал, что говорят о нем. Считалось, что если драконник найдет себе правильного пегаса, слов уже не нужно. Мысли всадника и скакуна были едины. Они понимали друг друга без взглядов, приказов или жестов.

— Мне потребовалось три луны, чтобы вернуться с Ночнокрылом. Больше времени, чем большинству…

— И, несмотря на это, я вынуждена отказаться от твоей помощи, — с любовью произнесла Нандалее. — Я должна сделать это одна.

Гонвалон вздохнул.

— А я должен был спросить тебя, — он обнял ее. — Пожалуйста, сделай это лучше, чем я. Мне не вынести без тебя три луны…

— Мне нужно некоторое время побыть одной. Ты же знаешь, я люблю бывать в глуши… Но слишком долго без тебя я тоже не хочу, — какое жалкое объяснение в любви, огорченно подумала она, едва слова сорвались с ее губ. Она сказала правду, но почему-то звучало не слишком романтично. — Я люблю тебя, — добавила она и поцеловала его.

Эльф крепко обнял ее, ответил на поцелуй с такой страстью, что ей захотелось, чтобы он остался с ней еще на одну ночь.

Когда Гонвалон наконец отпустил ее, то посмотрел на нее таким взглядом, который она так сильно любила — самоуверенно и немного хитро.

— Когда я встретил тебя впервые — ты голая бежала через заснеженный лес, преследуемая целым войском троллей — я еще тогда заподозрил, что ты довольно-таки дикая девушка. Желаю тебе удачи на охоте. Возвращайся скорее в сад Ядэ! Я буду ждать тебя.

С этими словами он отвернулся и пошел прочь. А Нандалее, которая очень любила продолжительные вылазки на охоту, вдруг почувствовала себя одиноко.

Ей хотелось крикнуть ему вслед. Что-то столь же пронзительное, как его последние слова. Что скажет об их любви… Но в голову ничего не приходило. Одна пустота.

— Я люблю тебя, Гонвалон, — прошептала она.

«А у него красивая задница», — подумала эльфийка.

Только это вряд ли сойдет за прощальные слова. Почему так трудно вести себя непосредственно? Для Гонвалона, казалось, делать ей комплименты было так же естественно, как дышать.

«Если он еще раз обернется и помашет мне рукой, все будет хорошо», — подумала девушка и тут же мысленно обругала себя за то, что готова верить в такую ерунду.

Он вскочил в седло, вставил ступни в кожаные петли и поднял длинные поводья. Ночнокрыл сорвался с места, понесся, взмахивая крыльями, против ветра и поднялся в бескрайнее синее небо. Гонвалон сделал еще один круг и помахал ей рукой.

«Слишком поздно», — подумала она. Нужно было сделать это прежде, чем вскочить в седло. Это плохое предзнаменование.

— Я люблю тебя! — во все горло заорала она, чтобы прогнать дурацкие мысли. Он ее уже не услышал. Не обернулся.

Нандалее смотрела ему вслед, пока он не превратился в крохотную точку в бескрайнем синем небе над саванной, а затем не исчез совсем. Затем подняла свои вещи. Кожаную сумку с небольшим количеством вина, риса, бобов и сухого хлеба. Узкое кожаное седло, необходимое для того, чтобы ехать на пегасе, стоя верхом, а также одеяло, скатанное в валик, стрелы, лук и ее меч, Смертоносный. Она долго размышляла, стоит ли брать с собой оружие. Большую часть времени это будет только мешать. Но если красноспин, который уничтожал пегасов, еще раз встанет у нее на пути, оружие не помешает. Она осознавала, что вторгается на его территорию. Нужно будет вести себя осторожно. Обычно драконы не охотятся на эльфов, но этот — ее враг. Он не будет действовать так, как считается нормальным. Бросив последний взгляд на небо, она взвалила ношу на плечо. У нее слишком много вещей, и эльфийка понимала это. Охотясь в лесах Карандамона, она никогда не таскала с собой такой груз.

Как же приятно снова оказаться одной в глуши. Вскоре она уже шла по высокой степной траве, которая после сухого лета приобрела насыщенный золотой оттенок. Видела она лишь на несколько шагов вперед. На родине она привыкла видеть далеко. Даже в темных хвойных лесах обзор был шире, чем здесь!

Ветер колыхал траву, она негромко шуршала. Этот звук позволял ей передвигаться почти бесшумно. Когда ветер стихал, она тоже останавливалась. Она знала, что здесь охотятся львы, гиены ищут падаль, водятся песчаные гадюки и скорпионы. Все ее чувства были напряжены до предела. Родник, где на пегасов напал красноспин, находился на расстоянии всего трех миль, но она шла по широкой дуге, чтобы двигаться против ветра и не дать хищникам учуять ее. Она то и дело поглядывала на небо. Ни пегасов, ни дракона.