На моём почтовом ящике я нашла сообщение от Тильмана. Оно звучало как отпуск. С Паулем всё в порядке, мне не нужно волноваться о том, что он много думает о Францёзе. Тильман сам познакомился с девушкой из команды корабля и наслаждается тем, чтобы побыть снова жеребцом. Снова? Ему ведь совсем недавно исполнилось семнадцать.

– Ну, тогда лучше перепихивайся, пока не потеряешь разум, - написала я ему и подразумевала мои уничижительные слова намного серьёзнее, чем он догадается. Его это могло отвлечь, если он посвятит себя таким вещам. Меня же это только приближало ещё ближе к миру Маров, чем мы могли подумать. В начале второй половины дня Колин принял у меня экзамены со снежно-зелёным взглядом и пылающими волосами.

Потом он надел шерстяную шапку и большие солнцезащитные очки, отнёс мой рюкзак в лодку и стал ждать, пока я не сяду.

– Где твоё кимоно?
– спросил он, когда я залезла к нему.

– А где ему ещё быть? Наверху, конечно, - ответила я.

– Ты думаешь, это было всё? Давай, иди и забери его, и побыстрее. Оно тебе ещё понадобиться.

Я поместила верхнюю часть и штаны в два пластиковых пакета, которые нашла в кухонном шкафчике, поцеловала на прощание Мисс Икс в тёмно-розовую морду и постаралась забросить пакеты на лодку так почтительно, как только возможно. Я не была в настроении для этикета и любезностей.

– Если ты думаешь, что я с размахивающими кулаками и крича, буду вышагивать вдоль коридора Пауля, то ты ошибаешься, - прорычала я, когда Колин хотел включить мотор.

– Тебе и не надо. Ты сможешь тренироваться в зале. С Ларсом. Ты ещё будешь скучать по мне. Ведь он настоящий мудак.

– Ты не мудак, - ответила я добросовестно, но без особой уверенности.

– Что же, зато про себя ты довольно часто называла меня так. Я мудак, если ситуация требует этого от меня. Ларсу же, напротив, нравиться быть таким. Но он хороший учитель и я смог организовать для тебя индивидуальное обучение. Каждый день в пять часов вечера до схватки. Адрес зала ты найдёшь в твоём рюкзаке.

– Твой прощальный подарок?
– спросила я кисло.

Колин насмешливо улыбнулся и повернул ключ зажигания. Рёв мотора и воды сделал любой дальнейший разговор невозможным. При этой поездке, назад, на материк, я совершенно не думала о морской болезни, воспоминаниях или панических атаках. Мои глаза цеплялись за Тришин, пока остров не исчез в море, а в моём животе образовалась зияющая пустота. Это был голод - но не тот голод, который можно было бы унять пищей, а прожорливая, изнурительная тоска и меланхолия. Уже сейчас я хотел вернуться назад, и я поняла то, что у Колина сорвалось просто так с губ. «Ты ещё будешь скучать по мне». Я уже сейчас делала это.

Слишком быстро мы добрались до Фридрихскога, где Колин сел за руль Volvo и повёз меня в Гамбург. После первых нескольких километров я задремала, хотя не хотела засыпать, чтобы, по крайней мере, была возможность чувствовать Колина рядом с собой. У меня было подозрение, что это он подарил мне этот сон. Он хотел сделать всё проще для меня. Я проснулась только тогда, когда было уже темно и мы добрались до парковки порта Гамбурга.

Красная угловатая машина Джианны стояла в поле зрения рядом с фонарём. Я видела её стройную фигуру, как тёмный силуэт за рулём, негнущийся и напряжённый. Она выключила в машине свет. Я не могла разглядеть, смотрела ли она в нашу сторону и в каком настроении была. Но судя по её осанке, скорее, не в особо хорошем.

Когда Колин выключил мотор, я услышала жестяные удары, которые доносились от машины Джианны к нам - неистовая барабанная дробь, необузданные риффы гитары и экзотично пронзительный рёв. Это звучало так, будто она хотела с помощью этого крика изгнать сатану, и это немного напоминало мне звучащие как техно-сокровища, которые раньше слушал Пауль.

– О, - сказал Колин с выражением знатока.
– Painkiller.

– Что это за музыка?
– спросила я, гадая. Собственно это вовсе нельзя было назвать музыкой. Это, должно быть, разрывало барабанные перепонки Джианны.

– Judas Priest. Хороший, старый металл восьмидесятых. Она боится, Эли. Она уже чувствует меня. Оставайся сидеть здесь.

Я отстегнула ремень, но осталась сидеть на пассажирском сиденье, когда Колин покинул Volvo и зашагал навстречу Джианне. Он напоминал мне при этом лидера стаи волков, который приближается к своему сопернику и, принюхиваясь, проверяет, сможет ли победить его. Он испытывал её.

Потом он остановился, и я была убеждена, что он смотрел ей прямо в глаза. Заглянул в самую душу. Бедная Джианна. Я ожидала, что она включит мотор, развернёт машину и уедет, но крик и барабанный бой продолжали греметь дальше из её машины и она не двигалась. Даже отсюда я могла видеть, что её пальцы вцепились в руль, а свои плечи она приподняла чуть ли не до ушей. Только смотря на это, мои шея начала болеть, а ей, благодаря многим тренировкам, сегодня было лучше, чем когда-либо прежде. Мне казалось, что при выполнении ката, разошлись, сидевшие там годами, блокады.

У Джианны, во всяком случае, было достаточно причин, подумать о визите к костоправу. Я облегчённо вздохнула, когда Колин развернулся и вернулся ко мне. Вздыхая, он сел рядом и провёл обеими руками по лицу.

– О Боже, - пробормотал он.
– Ещё одна сумасшедшая.
– Его уголки губ приподнялись вверх, когда он повернулся в мою сторону.
– Ей можно доверять. Повезло. Немного невротик, но стойкая и, по меньшей мере, такая же любопытная, как ты. Вам нужно только быть на стороже и смотреть, чтобы она не начала действовать самостоятельно. Она очень спонтанная, отражает меньше, чем ты. Но это так же может быть и сильной стороной. А иллюзиям она уже давно не предаётся. Держись её. И Тильмана. Я думаю, он способен на то, что сможет освободить свой ум - какими бы средствами он это не сделал.