– Эли ... пожалуйста ...!
– Крик Тильмана - по-другому мы не могли изъясняться - звучал предостерегающе, даже немного раздражённо. У него были все основания быть раздражённым. Мне нельзя было портить настроение. Как в тот вечер с Дженни и Николь. А в этот раз от этого зависело очень многое. Но здесь, посреди толпы, не было ванной, где я могла бы уединиться, чтобы спокойно поплакать и снова и снова вдалбливать себе, что то, что я только что видела, было только плодом апокалиптически предрасположенного режиссёра, который хотел поважничать.

Не реально. Дети были живы. Все были живы. Никакого взрыва не было. Юла потом была запакована в коробку и поставлена назад на полочку к другим реквизитам. Это только шоу.

Но пока у меня не было шанса сбежать от музыки, эти мысли ни к чему не привели. Уже Пауль повернулся ко мне, потому что я отступила назад на пару шагов и толкнула парочку, чьи обе половинки засунули языки друг другу в рот. Прежде чем он мог посмотреть мне в глаза и понять, что случилось, я спрятала своё лицо на шее Тильмана. Он тут же сообразил и обнял меня за плечи. Мы прикинулись влюблёнными, потому что по-другому было нельзя.

– Мне нужно к Колину, - крикнула я ему в ухо, в то время, как он всё ещё крепко держал меня и мы должны были выглядеть так, будто стрела Купидона пронзила нас со всех сторон и, по меньшей мере, десять раз.
– Я должна ещё раз поговорить с ним, прежде чем мы умрём!

– Мы не умрём! Не болтай всякого дерьма, Эли! И разве ты не боялась Колина?
– Да, боялась!
– Я увидела краем глаза, что Джианна и Пауль держались интимно за руки и склонили друг к другу головы. Они точно говорили о нас.

Очень хорошо, пусть себе говорят, если думают, что мы теперь всё-таки влюбились друг в друга, и ничего не заметят из того, что я чувствовала по-настоящему.

– Я всё ещё боюсь его, но ... я его люблю и ... что, если я ошибаюсь, и он погибнет так же, как мы, а мы не смогли спокойно поговорить друг с другом? Он единственный, кого я хочу иметь поблизости, когда наступит конец, и именно он ...

– Конец не наступит!
– Тильман взял моё лицо в руки и посмотрел на меня с неумолимой твёрдостью. Я улыбнулась, потому что Пауль бросил на нас взгляд, но Тильман, который стоял к нему спиной, совсем не собирался отвечать на мою улыбку.
– Конец не наступит, слышишь? Не смей в это верить.

Я посмотрела на него твёрдо, больше не улыбаясь, но всё же почти с любовью, потому что его мне тоже будет не хватать, если придётся уйти.

– У меня такое чувство уже несколько недель, Тильман.
– Я говорила тихо - он не услышит меня, самое большее прочитает по губам одно-два слова. Не больше. Но это не имело значения.
– Один из нас умрёт. Скорее всего, я. Я это чувствую. Я только поэтому здесь с вами, потому что всё равно не могу этого избежать. У меня просто нет выбора. Но мне так хочется увидеть его ещё раз.

Тильман взял мою голову и прижал к своему плечу, чтобы Пауль и Джианна не смогли увидеть слёзы в моих глазах.

– Если мы умрём, то пусть умрём счастливыми. Хорошо, Эли? Мы умрём счастливыми. Ты это поняла?

Песня закончилась и аплодисменты разразились. "Бис" - крики со всех сторон. Я взяла уголок от воротника рубашки Тильмана и вытерла слёзы с уголков глаз, прежде чем повернулась к той, действующей на нервы особе, которая лихорадочно дергала меня за рукав. Это была Джианна.

– Эй, вы, голубки, нам пора смываться, если не хотим задохнуться в толпе ... Это всегда самое лучшее, убраться перед дополнением! Потому что любой дурак хочет видеть дополнение!
– Она смотрела на нас с гордостью.
– Многолетний опыт журналистки!

Нам удалось пробраться мимо всех этих весёлых людей и пройти через выход, прежде чем началось большое бегство масс. У меня в ушах всё ещё раздавалась запоминающаяся мелодия. Dancing with tears in my eyes ... weeping for the memory of a life gone by ...

А теперь пойти танцевать? На дискотеку? Снова вернуться в суматоху и быть вынужденной смотреть во все эти улыбающиеся, по-дурацки блаженные лица? Я ещё никогда так не тосковала по одиночеству и тишине леса. Но с того времени, как волк умер, я больше не могла думать о моём доме, не горюя по нему.

– За мной!
– крикнула Джианна и направила нас по улицам и переулкам, по которым я ещё никогда не ходила. Я совсем не знала Гамбурга. Я уже в течение нескольких недель жила в этом городе и ещё ни разу не посещала Репербана.

Но теперь это казалось бессмысленным. Пойти танцевать. Зачем? Если скоро всё закончится? Я никогда не могла этого понять, эту игру воображения: что бы ты сделал, если бы сегодня был твой последний день? Потому что, что это принесёт, делать что-то, если всё равно нельзя продолжить? У меня было только одно желание - быть рядом с тем, кого я люблю. Загвоздка заключалась в том, что я больше точно не знала, кто это был. При возникновение сомнений Колин. При возникновение сомнений всегда Колин. Который хотел меня убить ... И, тем не менее, я цеплялась за надежду, что он был на нашей стороне и спасёт моего брата. Потому что мне ничего другого не оставалось.