– Эли ... сядь-ка ко мне.
– Мама похлопала рядом с собой по дивану.
– Расскажи мне немного о Пауле. Как его квартира? Ты чувствуешь себя там комфортно?

– Она очень красивая. Со вкусом.
– Прежде всего, игровая комната Пауля и крысы, которые карабкаются ночью по стенам дома. Но я была рада, что мы больше не говорили о папином задании. Может быть, мама не приняла его всерьёз, или же она была убеждена, что я его всё равно не выполню.

В принципе, это была правда. Так что я взяла себя в руки, подошла к дивану и села.

– У Пауля есть друзья? Или, может быть, даже девушка? Его мобильный часто звонит.

– Я точно не знаю. Может быть.
– Можно ли было Францёза назвать его девушкой? Ведь это был именно он, кто преследовал Пауля по телефону, когда бы ему ни взбрело это в голову. Друзей у Пауля не было. Точно, у него вообще не было друзей. Там были только Францёз и истеричная собака ... и клиенты.

– Он слишком занят, - сказала я уклончиво, хотя это была следующая ложь. Работа Пауля была мечтой. Долго спишь, смастерил рамочку, забил пару гвоздей в стенку, повесил картины, пожал руки, хорошо поел.

– Пауль сказал мне, что ты была сильно больна.
– Это простое предложение было полно тайного подтекста. Оно, по меньшей мере, имело двадцать тысяч скрытых сообщений, а я ни одно не хотела слышать.

– Теперь и ты завела ту же шарманку? Я не сумасшедшая!

– Я это знаю!
– успокоила меня мама и хотела взять меня за руку. Я быстро засунула её в карман кофты.
– Но ты изменилась. А Пауль рассказывал, что ты встречалась с Колином.

– Ах, а Пауль совсем не изменился, да? Ты на него хоть взглянула?
– попыталась я отвлечь её.

Мама даже не приняла это во внимание.

– Пауля я не видела в течение многих лет. Тебя же, в последний раз, я видела три недели назад. Итак, ты встретилась с Колином ...

– Я не хочу говорить об этом, - сказала я резко.

– Он что-то сделал с тобой?

– Нет, не сделал!
– воскликнула я так бурно, что это удивило меня саму.
– Если что-то и было, то это я сама сделала. И как я уже сказала: я не хочу говорить об этом.

– Ты бы доверилась папе, если бы он был здесь?
– Хотя холодное оцепенение снова усилилось, от меня не ускользнул подсознательный страх в мамином голосе. Она боялась, что её будет недостаточно. На самом же деле, всё было наоборот. Её было слишком много. Одного её присутствия было уже слишком много.

– Нет, - ответила я устало.
– С папой я тоже не стала бы говорить об этом.
– Внезапный пронзительный звонок телефона был для меня как избавление. Я тут же взяла трубку. На линии был господин Шютц. Но он хотел поговорить не с мамой, а со мной.

– У меня был длинный разговор с моей бывшей женой.
– То, как он подчеркнул бывшая жена, показало мне, что этот разговор был не очень ободряющим.
– Тильман и я смогли настоять на своём. До летних каникул у него есть время проявить себя у твоего брата в галереи и поразмышлять над тем, что он хочет делать со своей жизнью. Потом посмотрим, что будет дальше.

– Спасибо, большое спасибо, - заикалась я, чтобы потом туже исправить себя.
– Я имею в виду, конечно, что Тильман будет вам точно очень благодарен, а мы будем рады позаботиться о нём.

– У него непростой характер, Елизавета, - сказал господин Шютц, предупреждая. Но этим он не сказал мне ничего нового.

– Я знаю, - ответила я спокойно.
– Если он не будет вести себя достойно, я отправлю его назад. Для меня, кстати, было бы не плохо, если бы вы смогли снова забрать животных к себе. Саламандру альбиноса и других.
– Я хотела избавиться от них, всех вместе взятых. Я испытывала к ним гадливость, как и раньше, а пользы они мне всё равно не приносили. Господин Шютц тяжело вздохнул. Было ли это согласием?

– Как хочешь. Вы можете забрать Тильмана, когда будете готовы ехать. До тех пор он под домашним арестом. Удачи с твоим экзаменом. Ах да, тебе, может быть, было бы лучше знать, что собой представляют Англо-бурские войны.

Ага. Англо-бурские войны. Но следующие полчаса я сначала вела небольшое сражение и пыталась убедить Пауля в моём замысле. После того, как я это с грохотом провалила, мне пришлось снова прибегнуть ко лжи. А эта ложь была моим лучшим аргументом: моя предполагаемая терапия у доктора Занд. Обойдя деревню, Пауль быстро понял, что здесь был пустырь и, скорее всего, медицинский персонал тоже встретишь нечасто.

Устроить меня в папину старую клинику даже в его глазах было неподлежащим обсуждению. То, что я хотела взять Тильмана с собой, вызвало у него ещё раз некоторый протест, и я должна была согласиться взять его в "свою комнату", как с недавнего времени назывался дворец собранных мерзостей Пауля. Но после того как я объяснила, что Тильман будет помогать ему с картинами, Пауль неохотно согласился, хотя я спрашивала себя, что вообще Паулю останется делать, если Тильман будет оказывать ему помощь.